– Спасибо, что перезвонила.

– И что за секреты?

– Никаких секретов, беспокоился о тебе и не хотел говорить об этом Рэю.

– Извини. Я неважно себя чувствовала, когда ты приехал: спина и все такое.

– Тебе есть с кем поговорить? – спросил Грэм.

– Ты имеешь в виду врача?

– Я имею в виду вообще.

– Конечно, есть.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Послушай, Грэм…

– Если не хочешь, я не буду лезть не в свое дело. И я ни в чем не виню Рэя, честно. Просто подумал – может, выпьем кофе? Мы ведь по-прежнему друзья? Ну ладно, не друзья. Но мне показалось, тебе нужно выговориться. Я не имею в виду ничего плохого. – Он помолчал. – И мне приятно было поболтать с тобой в прошлый раз.

Что это с ним? Грэм не проявлял такой заботы уже много лет. На ревность не похоже. Может, во всем виновата «шапочка для плавания»?

Нельзя быть такой злой, сказала себе Кэти, люди меняются. Грэм беспокоится. И он прав. Мне не хватает дружеской поддержки.

– В среду я заканчиваю раньше, у меня есть час до того, как забирать Джейкоба.

– Отлично.

30

Зубная щетка. Полотенце. Бритва. Шерстяной свитер. Джордж начал укладывать вещи в чемодан, затем решил, что тот не подходит для вылазки на природу, и откопал на чердаке старый рюкзак Джейми. Немного потрепанный, но для рюкзака нормально. Три пары трусов. Две фуфайки. Акройд. Спортивные штаны. Вот это настоящий отдых!

Однажды он уже пробовал подобное. Сноудония, тысяча девятьсот восьмидесятый. Отчаянная попытка Джорджа остаться на Земле после кошмарного перелета в Лион годом раньше. Будь его дети покрепче, а жена не столь привязана к комфорту, все получилось бы. Дождь – неотъемлемая часть единения с природой. К вечеру он почти всегда заканчивался, и можно было спокойно дышать воздухом, пока готовится ужин на походной газовой плитке. Однако любые его предложения отправиться на следующий год в поход на остров Скай либо в Альпы встречали дружные восклицания: «Может, лучше в Северный Уэльс?», сопровождавшиеся взрывами недоброго смеха.

В девять утра Джин высадила Джорджа в центре города, и он направился в «Оттакар», где купил подробную карту номер 204: Труро, Фалмут и прилегающие районы. Потом зашел в канцелярский магазин и приобрел карандаши: 2В, 4В и 6B, блокнот и мягкую резинку. Хотел еще купить точилку, однако вовремя вспомнил, что буквально за поворотом есть магазин туристического снаряжения. Там он раскошелился на швейцарский армейский нож, которым можно не только точить карандаши, но и строгать палки, и даже вытаскивать камни из лошадиных копыт, если возникнет такая необходимость.

Он прибыл на вокзал на четверть часа раньше, купил билет и сел на скамейку. Час до Кингс-Кросс. По линии Хаммерсмит-энд-Сити до Пэддингтона. Оттуда четыре с половиной часа поездом до Труро, двадцать минут до Фалмута, а дальше на такси. Если между Пэддингтоном и Труро действует бронирование мест и не придется сидеть на рюкзаке перед туалетом, он успеет прочитать не меньше двух сотен страниц.

Незадолго до прибытия поезда Джордж вспомнил, что не положил в рюкзак стероидную мазь. В принципе, не страшно. Мазь от экземы можно купить в любой аптеке.

Зря он подумал об аптеке. Подняв глаза на табло, чтобы посмотреть, сколько осталось до поезда, Джордж увидел на соседней скамье безобразного бродягу. Ближайшая к Джорджу сторона его лица представляла собой бесформенную рану, словно туда недавно ткнули разбитой бутылкой. Или как будто голову несчастного разъедала какая-то жуткая болезнь.

Джордж пытался оторвать взгляд и не мог. Зияющая рана притягивала его, как пропасть. Так, думай о другом. Джордж опустил голову и принялся разглядывать серые катышки раздавленной жевательной резинки у себя под ногами.

«Я ехал в поезде и думал о тебе, – тихонечко запел он. – Я шел по тропинке и думал о тебе».

Бездомный встал со скамейки.

Боже милосердный! Он идет сюда!

Джордж продолжал смотреть вниз и бубнить:

«Светит луна, вьется река, звезды сияют в небе…»

Бомж проковылял мимо и медленно побрел к краю платформы. Поняв, что тот в стельку пьян и может упасть на рельсы, а выбраться на платформу явно не способен, Джордж огляделся. Он живо представил человека, споткнувшегося о бетонный выступ, скрип тормозов, мокрый шлепок, распластавшееся на рельсах тело, и колеса поезда, разрезающие его, словно кусок ветчины. Нужно остановить бродягу. Однако для этого к нему придется прикоснуться, а Джордж не мог. Ужасная рана. Вонь разлагающейся плоти.

Нет. Он не обязан никого останавливать. На станции есть другие люди. Работники железной дороги, в конце концов. Они несут ответственность. Если перейти на противоположную платформу, он не увидит, как умрет бездомный. Но тогда он пропустит поезд. С другой стороны, если произойдет несчастный случай, отправление задержат. Тогда Джордж не успеет на поезд до Труро и четыре с половиной часа будет сидеть возле туалета.

Доктор Бархутян ошибся, когда у Кэти случился приступ аппендицита. Сказал, что это желудок. Три часа спустя пришлось вызвать «неотложку», и Кэти сразу положили на операционный стол. Как он мог забыть? Доктор Бархутян – кретин. Он выписал неправильный препарат. Мазь от экземы содержит стероиды, ткани от них растут быстрее и становятся сильнее. Он втирает мазь, которая превратит новообразование в настоящий рак. С ним будет то же, что с бродягой. Раны по всему телу.

Подъехал поезд. Схватив рюкзак, Джордж влетел в дверь ближайшего вагона. Скорее! Пусть мрачные мысли останутся на платформе! Джордж рухнул на сиденье. Сердце стучало так, словно он бежал от самого дома. Ему стоило величайшего труда усидеть на месте, и плевать, что думает о нем сидящая напротив женщина в коричневом дождевике. Поезд тронулся. Посмотрев в окно, Джордж представил, как в детстве, что летит в маленьком самолете параллельно вагону, тянет на себя штурвал, чтобы перелететь через изгородь или мост, бросает самолет то вправо, то влево, огибая дома и телеграфные столбы.

Поезд набирал скорость. Над рекой. Над дорогой. Джорджу стало дурно. Он барахтался в перевернутой вверх тормашками каюте тонущего судна. В полной темноте. Дверь где-то внизу – не важно где. Она открывается в другие места, где ты все равно умрешь. Джордж бешено брыкался, пытаясь удержать голову в исчезающей пирамиде спертого воздуха, где стены встречались с потолком. Вот уже и рот под водой. Маслянистая жидкость заполнила дыхательные пути. Он уронил голову на колени. К горлу подступила тошнота.

Джордж выпрямился. Тело покрылось холодным потом, кровь отлила от головы. Он вновь наклонился. Его бросило в жар. Он сел прямо и открыл окно. Женщина в коричневом дождевике