— Тетушка, можно узнать про одного человека? Где находится дом Лун Мин?

Продавщица покачала головой. Тогда Вэй Цзюньхун достал мобильник и показал ей фотографию:

— Это она. Ее зовут Лун Мин, моя однокурсница. Ее дом здесь, в поселке Хомай.

Тетушка снова покачала головой:

— Не знаю. У нас в поселке нет таких. И никого по фамилии Лун.

— Вы уверены?

— Этой девушке на вид чуть больше двадцати. Я вышла замуж и приехала сюда более сорока лет назад. Если бы она жила здесь, то я бы ее узнала.

Вэй Цзюньхун медленно, словно на раненого быка, взобрался на велосипед. Как раковая опухоль в его мозгу рос клубок подозрений — Лун Мин не из этих мест, тогда почему именно оно значится в свидетельстве о рождении? Если ее свидетельство фальшивое, то кто она? И откуда?

Хуан Инъу и Ма Цянькуаню пришлось ждать, когда приедет Вэй Цзюньхун. Вернувшись, он им сказал, что, когда нашел бумажник, еще долго сидел в туалете, так как у него что-то не то с желудком. Естественно, ни Хуан, ни Ма ничего не заподозрили и не упрекали Вэй Цзюньхуна. Полицейские часто не могут разоблачить ложь, это нормально, тем более, когда эта ложь исходит от их коллеги-полицейского. Ма Цянькуань посмотрел на часы:

— Уже поздно, я хочу угостить вас на прощанье до вашего отъезда.

В Пинси он пригласил Хуан Инъу и Вэй Цзюньхуна попробовать традиционное для этих мест блюдо — суп с рисовыми гренками и креветочной скорлупой. Хуан Инъу ел с большим аппетитом, ему до слез все понравилось. А вот у Вэй Цзюньхуна вообще не было аппетита, словно у него и правда было расстройство желудка. Ма Цянькуань сказал, глядя на товарища, с которым познакомился два дня назад:

— Давай я куплю тебе лекарство?

— Не нужно, — отказался Вэй Цзюньхун.

— Цзюньхун не ест и не пьет, потому что скучает по своей девушке, — объяснил Хуан Инъу.

— Он же всего несколько дней как уехал, а грустит, словно три года прошло?

— А знаете, кто его девушка? Красотка из нашего уезда! У них сейчас самый разгар страсти, конечно же, он сгорает от любви.

— О, ну тут я ничем помочь не могу.

Вэй Цзюньхун не хотел, чтобы в этот мучительный момент Хуан Инъу упоминал имя Лун Мин. Он поднимал стакан за стаканом за здоровье Хуана, ни капли нельзя было оставить — надо было пить до дна.

В поезде Хуан Инъу снова заговорил о Лун Мин:

— Цзюньхун, а как вы сошлись с Лун Мин? И когда это произошло?

— Начальник Хуан, если начальство должно контролировать мои отношения с девушками, то я вам отвечу.

Хуан Инъу опешил:

— Ты что? Я же по доброте душевной, а ты думаешь, что с какими-то другими целями? Тогда будем считать, что я не спрашивал.

Но Вэй Цзюньхун не собирался молчать:

— Мы сошлись, когда с Лун Мин сняли подозрение в убийстве. До этого мы никогда не встречались. Но мне кажется, что вы и начальник управления и до этого были знакомы с ней. Раз вы назвали ее красоткой нашего уезда, значит, вы ее хорошо знаете!

Красными от выпитого алкоголя глазами Хуан Инъу пристально посмотрел на Вэй Цзюньхуна:

— Ты на что намекаешь, а? Что до тебя у Лун Мин была связь со мной? И с начальником управления? Ты хочешь сказать, что мы продали акции, когда на них была самая высокая цена, а ты их купил[34]?

Вэй Цзюньхун заметил, что мужчина, сидевший рядом, обернулся на громкий голос его начальника, и поспешил миролюбиво сказать:

— Нет, начальник Хуан, я имел в виду, что раз вы давно знакомы с Лун Мин, то должны знать и откуда она родом, так?

— Из Фуцзяни, — сорвалось с языка у Хуана. — Они с Линь Вэйвэнем земляки. И я это знаю, и начальник полиции. Но о чем это может говорить? Как ты сам сказал, многие фуцзяньцы приезжают к нам и делают здесь бизнес, становятся чиновниками, преподавателями, военными. Разве можно сказать, что любой фуцзянец заодно с Линь Вэйвэнем?

— Но я обнаружил, что адрес Лун Мин, указанный в удостоверении личности, — поселок Хомай, деревня Саньбин, волость Цзяхэ, уезд Пинси, провинция Фуцзянь. Это та самая родина Линь Вэйвэня, где мы только что были, но Лун Мин никогда там не жила, — пришлось признаться Вэй Цзюньхуну. — Иными словами, ее информация в удостоверении, возможно, ложная, подделанная.

Хуан Инъу снова пристально посмотрел на своего подчиненного:

— Это правда?

Вэй Цзюньхун кивнул:

— Это была одна из целей моего предложения поехать на родину Линь Вэйвэня. Согласно информации в удостоверениях личности, они оба родом из одного поселка, но в действительности в Хомае нет человека по имени Лун Мин. Почему? Лун Мин же реально существует. Когда я сегодня сказал, что забыл бумажник, — это было для отвода глаз, и расстройства желудка у меня не было.

Хуан Инъу долго смотрел на него и лишь потом сказал:

— Оказывается, настоящей твоей целью было расследование в отношении своей девушки? Она ведь твоя девушка?

Вэй Цзюньхун закрыл глаза и выдохнул:

— Мне очень плохо, я страдаю. Но я уже влюбился в нее, полюбил ее. Что же теперь делать?

Хуан Инъу привстал и потрепал Вэй Цзюньхуна по плечу:

— Ты пока не спеши думать о плохом. Тут надо действовать не спеша, торопиться не стоит. Поторопишься — только еще больше запутаешься. Успокойся, хорошо? Как успокоишься, сразу поймешь, что делать.

Поезд ехал на юг, гремя колесами; точно такой же поезд грохотал в душе Вэй Цзюньхуна. Только тот поезд, что был снаружи, имел точное направление, а вот внутренний сбился с пути и заблудился.

Во время летних каникул в Педагогическом институте Юнчжоу не было так безлюдно, как можно было бы представить. На футбольном поле, находившемся рядом с задними воротами и разделенном на отдельные площадки, несколько человек играли в футбол. С одним из них Вэй Цзюньхун должен был встретиться у восточного крыла.

Звали его Фэн Цзуцзюнь.

Вэй Цзюньхун не был с ним знаком, но знал, что тот был куратором группы, в которой училась Лун Мин. Значит, он должен быть на общей фотографии выпускников две тысячи двенадцатого года (вторая группа) факультета китайского языка.

Вэй разузнал о нем и раздобыл его номер телефона через одного полицейского из их управления, у которого были родственники в Педагогическом институте Юнчжоу. Он послал Фэн Цзуцзюню СМС: