— Азам чего? — вскинул брови Дако.

— Мозаики, разумеется, — все еще не понимая, к чему он клонит, ответила Джен.

— И что же, он не был вашей первой любовью?

— Нет, не был, мистер Бриззел, — улыбнулась Джен. — Он был очень старым и годился мне в дедушки.

— А-а…

— Я вас разочаровала? — засмеялась Джен, засунув под мышку черный тубус. — Вы-то, наверное, ожидали услышать романтическую историю любви ученицы и учителя? Нет, мистер Бриззел, я не влюблялась в своих учителей. И даже не хотела выйти замуж за своего отца, как многие девочки.

— Джен вообще не собирается замуж, — не без ехидства заметила Кристин, вернувшаяся из кухни с огромным блюдом, на котором дымились кусочки мяса, выложенные на листья салата и посыпанные свежей зеленью.

— Джен Брауни, неужели то, что говорит эта леди, чистая правда?

— Чистая правда, — подтвердила Джен.

— И что, хотелось бы знать, заставило вас принять это странное решение?

— Я не вижу в замужестве ничего хорошего, — нехотя ответила Джен, предчувствуя, что после такого заявления ее не оставят в покое.

— А что же в нем плохого? — полюбопытствовал он.

— Ничего, — пожала плечами Джен. — Ничего хорошего, как и ничего плохого. Если честно, мне даже скучно об этом думать. И потом, мы, кажется, говорили о мозаике…

— Значит, идете на попятный, Джен Брауни?

— Нет, просто не люблю говорить на неинтересные темы, мистер Бриззел. Кстати, вы сказали, что у меня удивительная работа, Марта, — напомнила Джен, не без облегчения заметив, что Дако отвел от нее взгляд. — Кристин, между прочим, тоже занимается довольно интересным делом.

— Оно и вправду интересное, — откликнулась Кристин. — Хотя, если быть до конца честной, я выбрала свою профессию вовсе не поэтому. Курсы стилиста-гримера открывали путь на телевидение, а я уже говорила, кого мечтала там встретить. Интерес к своей будущей работе я почувствовала лишь тогда, когда сдавала первый зачет. Этим зачетом была довольно невзрачная девчушка — таких, обычно называют серенькими мышками. Так вот, когда из этой мышки получилась звезда экрана, я почувствовала почти что профессиональную гордость. Потом начались зачеты с подбором одежды, и тут я смогла развернуться на полную катушку. Одежда — моя стихия. Обожаю наряжаться сама и одевать других.

— Одежда и косметика — один из способов сделать этот мир красивее, — улыбнулась ей Марта.

— Скорее один из способов морочить голову мужчинам, — заявил Бишоп, которому, по всей видимости, доставляло особенное удовольствие доводить Марту.

— Что ж, — с деланной улыбкой ответила Марта, — если вам, мужчинам, так просто заморочить голову, то в этом виноваты только вы сами.

— Мистер Крамер, а вы, пожалуй, правы, — сказала развеселившаяся Кристин, когда стол был накрыт и все наконец-то расселись по местам. — Мне доставляло особенное удовольствие гримировать дурнушек. Я, конечно, не задумывалась над тем, что таким образом могу морочить мужчинам головы…

— Это было у вас на подсознательном уровне, — улыбнулся своими склеенными губами Бишоп.

— Может быть, — кивнула Кристин. — А вообще, признаюсь, забавно сознавать, что в твоей власти сделать красавцем или красавицей даже самого непривлекательного человека.

— Хотите сказать, что даже меня вы могли бы превратить в красавца, леди? — раздался из кресла голос Бриззела.

Кристин пристально посмотрела на него и ответила:

— Конечно, мальчика с обложки глянцевого журнала я из вас не сделаю. Но весьма привлекательного и стильного мужчину, пожалуй, смогу.

— А Джен Брауни? Вы смогли бы сделать из нее красавицу?

Джен оторвала жадный взгляд от запеченной индейки, в которую только что собиралась вонзить вилку, и не без досады посмотрела на Бриззела. Конечно, она не красавица. Но все-таки обидно, что он постоянно об этом твердит.

— О, у Джен благодатная внешность. — Кристин бросила на Джен на этот раз не придирчивый, а профессиональный взгляд. — Таких, как Джен, гримировать проще всего. Лицо не худое, но и не полное, а если выделить глаза, подобрав нужные тени, то губы достаточно будет лишь немного подчеркнуть. Цвет волос, впрочем, я бы изменила и сделала бы Джен золотистой блондинкой. Рыженькие, уже давно не в моде. Да и потом, из-за этого цвета волос ваше лицо, Джен, кажется совсем бледненьким. Носик можно немного подкорректировать, слишком уж он пуговичный. Но глаза… глаза замечательные. Я бы сделала на них акцент.

— По-моему, природа уже сделала на них акцент, — перебил Кристин Дако. — У Джен очень необычный цвет глаз. Они янтарно-желтые, но в полумраке отливают в цвет гречишного меда.

— Какого-какого? — хмыкнула Кристин.

— Неважно, — отмахнулся от нее Дако. — А вы-то сами, Джен Брауни, хотели бы стать красоткой?

Джен проткнула вилкой вожделенный кусок индейки и посмотрела на него взглядом, в котором читалось все ее отношение к этому уже надоевшему вопросу.

— Пусть меня видят такой, какой я каждый вечер вижу себя в зеркале. Большего мне не нужно, — изрекла Джен и положила в рот кусочек чуть сладковатого индюшачьего мяса. — Мм… — сладко зажмурившись, простонала она. — Не знаю, кто его готовил, но оно божественно.

Мясо приготовила Марта, и оно понравилось практически всем, кто его попробовал. В числе недовольных, естественно, оказался Бишоп Крамер, которому мясо индейки, обмазанное медом, показалось слишком приторным.

— Не гневите бога, мистер Крамер, — возразил ему Габо. — Мясо великолепно. Кстати, надо бы попробовать и то, что приготовили вы.

Перл, проснувшаяся от запахов, витавших вокруг, наконец-то покинула колени Дако Бриззела. Джен заметила, что все это время Дако даже не пытался согнать обезьянку. Может быть, он не чувствовал ее веса, а может быть, не хотел нарушать ее сон. Так или иначе, Джен была тронута тем, как этот гигант отнесся к маленькому существу.

— Ах, ты предательница! — возмутился Дако, когда Перл принялась выпрашивать еду у Пэм. — Выспалась у меня на коленях и ушла строить глазки доброй леди?

— Можно я покормлю ее? — поинтересовалась у Джен снова погрустневшая Пэм.

— Конечно, — кивнула Джен. — Только вам и самой не помешает съесть кусок мяса.

— Это точно, — согласилась с Джен Марта. — Вы выглядите очень бледной, Пэм. Мне кажется, вам стоит поесть и хорошенько выспаться.

Пэм улыбнулась, но в этой улыбке было столько отчаяния, что Джен стало не по себе. Глаза у Пэм блестели, но не от слез. В них был какой-то странный лихорадочный блеск.

— Да, я поем, — механически кивнула она Марте.

Дако, тем временем снова выразительно посмотрел на Джен. Что на этот раз? Она уже выслушала от него немало комплиментов в свой адрес, но, казалось, ему еще не надоело ее удивлять.