Некогда совершенный, неуязвимый и вечный организм-система превращается в среду обитания клеща, становится его домом, пищей, местом производства потомства и его экспорта в другие колонии.

Заболевшая варроатозом пчелиная семья может быть полностью излечена единственным способом – очистительным огнем. Выживаемость клеща обусловлена способностью самки точно угадывать ячейку в сотах, куда матка отложит яйцо. Самка клеща движется всегда впереди нее, со строго регламентированным сроком. За несколько секунд до того, как матка опустит семенник в ячейку, там уже будут находиться два-три яйца клеща, почти невидимые глазу: самке нельзя опаздывать и нельзя сильно забегать вперед, иначе пчелы-чистильщики, идущие по сотам, выбросят ее яйца и отстерилизуют ячейку.

Еще будучи личинкой, пчела уже заражена варроатозом, который развивается вместе с ней – питается, обслуживается пчелами-кормилицами, окукливается и рождается с ней в один день и час. Чужеродный клещ для пчелы становится своим, как часть собственного тела, поэтому высокоорганизованное насекомое не замечает его и не испытывает потребности избавиться от паразитов.

Опережающая, «паразитическая» модель универсальна и применима во всех случаях, когда требуется изменить или задать направление развития того или иного социального, политического, экономического явления, особенно если недостаточно времени, сил и средств для строительства собственных стратегических ячеек и сот».

Сергей Борисович небрежно бросил бумаги на стол и отер лицо.

– Ну и как? – чуть поспешил автор, вероятно, испытывая гордость. – Вы уловили смысл?

– А это откуда списали? С какой готовой модели?

Варламов мгновенно надулся:

– Как – списали?.. Обижаете, Сергей Борисович, это моя идея и основана на личных наблюдениях за насекомыми.

– Да будет вам! – сдерживая приступ сарказма, проговорил Сергей Борисович. – Узнаю контору Баланова. У него подобных... лирических зарисовок было много. Еще лет на триста хватит.

Лицо Слона медленно посерело, поперек толстых губ возникли поперечные складки, а выпуклые веки приспустились, как у красной девы.

– Зря вы так... Старик меня не любил. Я и держался в министерстве только благодаря вам.

– А вы его?.. Видел на похоронах скупую мужскую слезу.

– Не было такого. Между прочим, я с температурой свалился после его похорон. Все заболели, кто был... Говорите так, Сергей Борисович, будто в чем-то меня подозреваете.

И, отвернувшись, насупленно замолчал.

Сергей Борисович же сидел и думал, что потенциал Слона до конца не оценили ни он сам, ни правительство, ни Министерство финансов, изнывавшее от его существования. Чаще всего над ним посмеивались, передразнивали, и особенно отсыпалась на его костях Госдума, ежегодно требуя отчета, а когда он выходил на трибуну, не издевался только самый ленивый. Никто даже не подозревал, что этот нудный, толстый человек с дефектом речи видит всех насквозь и своим аналитическим, проницательным умом на голову выше каждого насмешника, если разрабатывает такие неожиданные модели влияния.

– Подозреваю, – наконец признался Сергей Борисович. – Теперь я всех подозреваю. Никому верить нельзя.

Он пересилил обиду, согнал ее с лица.

– Плохое у вас настроение, упадническое...

– Как вы думаете, Баланов после себя кого-то оставил? Своего выкормыша? Эдакого смотрящего?

– Непременно оставил, – убежденно произнес Слон и поднял потупленный взгляд. – Сначала я, грешным делом, считал – это вы.

– Я тоже так считал, – съязвил Сергей Борисович. – И даже куриную косточку с ним переломил. Игру такую знаете – «Бери и помни»?

Варламов не услышал ни тона, ни вопроса.

– Вокруг вас – полоса отчуждения, – серьезно продолжил он. – Причем созданная искусственно. Вас загнали в тупик, на отстой. И сделали это напрасно...

– Ну и кто у нас теперь предатор?

– Как вы сказали? – встрепенулся Слон.

– Скажем так: надзирающий хищник. Ну или божье око. На ваш взгляд?

Новый для него термин склонный к философии Варламов оценил и даже удовлетворенно усмехнулся:

– И верно, как у африканских львов. Сытый самец лежит и наблюдает за стадом буйволов. И когда высмотрит больного или слабого, подает сигнал львицам своего прайда...

– Суворов? – перебил его Сергей Борисович.

– Исключено! – Ответ был давно готов. – Мы проверяли, здесь все чисто.

– Кто это – мы?

– Аналитический отдел Фонда.

– Тогда как объяснить их внезапную дружбу... с вновь избранным?

– А им теперь нечего делить. По крайней мере до следующих выборов.

– В таком случае кто?

Слон поправил в кресле свое тело.

– Сейчас мы склоняемся к общему мнению... Бывший вице-премьер Савостин. Вы его вернули в разведку, щуку бросили в реку. У него есть все возможности влияния...

– Склоняетесь? – усмехнулся Сергей Борисович. – Ну склоняйтесь...

– Мы отслеживаем контакты, анализируем последующие действия президента. – Самоуверенность Варламова заметно угасала. – Создается впечатление, этот... смотрящий хищник явно себя не обнаруживает. Пока...

– Но существует?

– Безусловно... Поэтому к вам есть предложение официально возглавить Фонд. Во-первых, это станет сигналом... нашему оппоненту. Во-вторых, мы создадим равнозначный противовес. Опережающим влиянием.

Сергей Борисович налил себе коньяка, отошел к окну и стал смотреть на улицу. Слон некоторое время выжидательно помолчал.

– Вас смущают клещи? – предположил он. – Это потому, что мы любим мед и презираем паразитов. Но кусают-то нас пчелы...

– Я не люблю мед.

– В медовых сотах нет клещевого засева. Самка откладывает семя только в ячейки, подготовленные для пчелиной личинки.

– Принципы я понял. – За окном моросил нудный, как голос Варламова, октябрьский дождь. – Только они и гроша ломаного не стоят. Вместе с вашим Фондом.

– Почему?..

– Нас уже опередили, и давно, – в окно сказал Сергей Борисович. – Кто вас надоумил учредить этот Фонд?

За спиной возникла долгая пауза.

– Это было коллегиальное решение, – наконец-то совсем уж неуверенно прогундосил Слон. – На учредительном собрании были разные люди... Представители крупного бизнеса, финансовые компании, Жиравин. А иначе откуда деньги?..

– Кто конкретный инициатор?

– Горчаков, – как-то обреченно вымолвил Варламов. – Ваш начальник службы безопасности. Бывший... Но я доверяю... доверял ему. Нет, неужели?..

Сергей Борисович обернулся и глянул через плечо: на вечно невозмутимом лице бывшего министра отразился ужас.