– Ну и что ты предлагаешь? – прежним безучастным тоном спросил Сергей Борисович. – Сочинить заговор? Устроить переворот? Провести теракт?

– Они играют не по правилам. Я вас предупреждал: закон о Госсовете надо было провести до сложения полномочий. Когда Суворов сидел в кулаке. Вы отказались взять готовую модель...

– Этого нельзя было делать.

Горчаков и сам знал, что нельзя, поэтому надулся и лицо слегка покраснело, как у мертвого Баланова.

– Мы не отследили их первого контакта с Полководцем...

– А кто бы его отслеживал? Ты был уверен, что этого никогда не случится.

– Вы что хотите сказать?..

– А то, что твоя балановская школа уже никуда не годится! – отрезал Сергей Борисович. – Другое время, иные нравы и правила...

– Все равно пора уже наказывать, – упрямо пробухтел генерал. – Хватит сидеть и молчать. Если не понимает... Сколько еще сигналить?

– И какие соображения?

– Слон вам докладывал.

Сергей Борисович сделал вид, что ничего об этом не знает, и усмехнулся:

– Я подумал, откуда Варламову все известно? Так вы теперь в одной упряжке?

Горчаков взглянул с подозрительной настороженностью.

– Доводы его вас не убедили?.. Ну, вам не угодишь, Сергей Борисович!

– Не нравится паразитическая модель. Клещи, блохи – все такое омерзительное.

– Да перестаньте, Сергей Борисович! Вы же не изнеженный... барин. И понимаете: на примере жизни насекомых рассматривается всего лишь модель, структура. Принцип опережающего влияния, который мы не смогли сформулировать в проекте закона о Госсовете. А общественный Фонд стратегии – всего лишь его тень.

– Я как-то иначе это представлял, – серьезно и задумчиво проговорил он. – Поблагороднее, что ли... Например, не какой-то мелкий паразит на теле пчелы, а хищник. Надзирающий хищник, предатор. Это же совсем иначе звучит.

Генерал внезапно рассмеялся:

– Неужели вы всерьез подумали, что я заменил Баланова? На этом свете?.. Слон тут от вас прибежал, глаза вытаращил, допрос устроил, только утюгом не пытал...

– Ты сам можешь не знать об этом. До поры до времени...

– Это как так? – весело обескуражился Горчаков.

– Ну, как там у вас, мастеров тайных дел, заведено? Например, оставил пакет с духовной грамотой под сургучными печатями. В тайнике. Вскрыть тогда-то, при таких-то обстоятельствах. Или еще какие-нибудь ваши иезуитские хитрости...

– Эх, Сергей Борисович! – вздохнул он с сожалением. – Ничего мне Балан не оставил. Ни пакета, ни наследства. А мог бы! Сам говорил, я его последний ученик. Сколько раз угощал меня чахохбили, но косточки куриной переломить не предлагал. Значит, и я отработанный материал, и меня в отвал.

– Кто последний?

– Убей бог – не знаю. Стыдно и признаться... Кажется, никого после себя не оставил. А это известно: если есть такое ощущение, значит, наследник существует. Но он как будто бы в другом измерении. Последнее время старик увлекся модными теориями, стратегией непрямых действий... Могу только предполагать.

Горчаков настороженно замер – колебался.

– Говори, не стесняйся, – подбодрил Сергей Борисович. – Все равно ничем не удивишь. Уж не Стальной ли Конь? Что-то в последнее время олигарх стал слишком уж инициативным.

– Да он только и может, что деньгами сорить да копытами стучать...

– Тогда кто?

– А если сам Оборонщик?

– Не зря тебя Баланов ссыпал в отвал.

– Есть несколько прямых тому свидетельств...

– Отстань, Горчаков...

– Я получил информацию из клинической больницы. За восемь часов до смерти Балана его посетил... глава Администрации Президента. Сейчас только стало известно.

Сергей Борисович ощутил неприятную, саднящую боль в руке.

– И что?..

– По крайней мере Оборонщик был последним, кто захватил умирающего в здравом уме и ясной памяти. Их беседа длилась около сорока минут. Записи, разумеется, нет, по известным причинам... А если учесть те четыре с половиной часа, которые он потратил на парнишку с завода... Помните? Вам когда-нибудь он уделял столько времени? А мне?

– Все равно мало, чтобы выкормить со своей руки... наследника.

– А пока Оборонщик сидел на Старой площади?

– У них и контактов-то не было.

– Непрямые действия и не требуют их. Балан создавал условия, предопределяя действия...

Сергей Борисович встряхнулся.

– Это уже фантазии, генерал. Оставь его в покое.

Горчаков отчего-то снова покраснел.

– Послушайте... Я перестаю вас понимать. Это нужно лично мне? Или государству? Которое мы обязаны обезопасить? От смут и потрясений?.. Неужели до сих пор не изменили отношения к Оборонщику? Он же вас натурально кинул!

– Вот завтра встречусь и потом отвечу на все твои вопросы, – не сразу пообещал Сергей Борисович.

Генерал вскочил.

– Вы завтра... встречаетесь?

– Да. Посидим, поговорим по душам. Глядя глаза в глаза...

– Во сколько?

– В девять утра.

Горчаков обескураженно сел.

– Завтра в девять начинается заседание правительства. Заслушивают Деда Мороза. Зима на носу...

Под этим псевдонимом у него проходил министр-коммунальщик.

– Думаю, найдет время, – уверенно проговорил Сергей Борисович, однако сам усомнился: перенести столь ответственное заседание – дело непростое, пяти минут не выкроить...

– Это любопытно! – вдруг оживился Горчаков. – Прийти и спросить в лоб. А потом собрать борзописцев и при них измазать Оборонщика елеем. С ног до головы, чтоб весь стал липкий и сладкий, до тошноты.

– Это лишнее...

– Да не жалейте его, Сергей Борисович. Не стоит он ваших чувств.

– Ты о чем, генерал?

– Один великий писатель сказал: «Не напоивши, не накормивши, добра не сделавши, врага не наживешь». – Он допил виски и встал. – Я пошел заниматься пресс-конференцией. Полагаю, надо снять какой-нибудь стадион. Народу будет!..

– Этим займется помощник. Ты лучше отправляйся в Кремль. Повертись там, посмотри на реакцию. Утром доложишь. И еще, оставь мне ключи от черного хода.

– Зачем? – насторожился Горчаков.

– Надоело сидеть под замком. Что на даче, что здесь... Ты слышал про такую современную забаву – бестфун?

– Нет... А что это?

– Игра такая, со зверем в клетке. Дочь обещала сводить, но так и не сводила...