по которой я медленно и верно катился? Яна – сильная и преданная девушка, мне с ней хорошо. Наверное, мы даже любим друг друга, никак не отпуская до конца на протяжении десятка лет. Обоим тридцать с мелким хвостиком. Раз мы свободны и не нашли вторые половины – это о чем-то же говорит?.. С ней я смогу. С ней я забудусь, попробую возродиться, жить с нуля, построить крепкую семью…

Так я думал четыре года назад, отбывая последние отпускные дни в конце октября. Яна мое предложение приняла. А под Новый год мы сыграли свадьбу, и я увез её на неделю в Москву, познакомил с атмосферой своей столичной жизни, попытался соблазнить перспективами. Но непробиваемая уже жена никак не поддавалась. Потихоньку я смирился с таким раскладом – ей важна работа, как и мне. Мы уже взрослые, без эмоциональных заскоков, сможем контролировать себя и не срываться на расстоянии.

Так и вышло, я приезжал, она – тоже иногда меня баловала сюрпризами, всё потихоньку вошло в обыденное русло, мы хотели завести ребенка. И просто жили.

Иногда меня накрывало с такой силой…так душила эта однообразность и статичность, что тормоза срывало. И тогда я пускался во все тяжкие – пил, тр*хал всё, что движется, посещал подпольные казино. Прожигал себя, чем мог. Лишь бы забыться. Жалел, когда очухивался. Жена этого не заслужила. Но и я больше не мог иначе. Всё не то.

Потому что даже брак с Яной не помог.

Эта дыра внутри зияла.

Я всё еще горю. Я не успокоился. Я долбаный бездомный странник, потерявший ориентир.

И сейчас все её претензии обоснованы. Я вспыхиваю мгновенно, но, признавая правоту слов жены, постепенно остываю. Потираю лицо ладонями, затем сдавливаю виски, приводя в порядок разбегающиеся мысли.

– Ян, поедем на Доминикану под Новый год, а? Я куплю нам путевки на месяц, у меня как раз отпуск в декабре. А там мягкий сезон, самые красивые оттенки моря, это волшебно. Ты не была на Карибах, тебе понравится – гарантирую. Давай не будем ссориться, я и так завтра уезжаю. Хорошо?.. Не хочу терять то, что у нас есть.

Она задумчиво поджимает губы и кладет ладонь на шею – жест, сигнализирующий о том, что девушка в сложных размышлениях. Её красивые черты обостряются, пока Яна застывает без движения. А я любуюсь, из раза в раз отмечая, как же она отличается от всех представительниц женского пола…

– Ладно, Зотов. Думаю, я могу выпросить положенный отдых. Умеешь ты уговорить, Дим.

Перемирие скрепляется крепким поцелуем.

– Ну, хоть покажи мне это ваше захолустье… Два дня здесь, а дальше местного супермаркета ничего и не видел.

– Ах, зажравшийся столичный мажор, – смеется в ответ, – тебе не угодишь! Если даже дома воротил от всего нос, то чем тебя в пригороде удивить?!

– Ты у нас очень изобретательная, вот и постарайся, Яночка…

* * *

– Ты по зову сердца обязан полюбить это место. Первая причина – это негласная столица российской авиационной отрасли. Здесь даже открыли филиал Московского авиационного института! И, представь себе, товарищ, пока ты называешь его захолустьем, очень многие со всей страны приезжают сюда получить высшее образование в этой сфере! Вот так! Плюс – не забывай о том, что ГЛИЦ имени В. П. Чкалова2 находится под боком…

Яна с большим энтузиазмом рассказывала о городке. Само собой, часть фактов я уже слышал, но никогда не вникал и не придавал значения. Многое изменилось с тех пор, как я покинул эти места в восемнадцать лет. Всё казалось мелким и не шло ни в какое сравнение с Питером и Москвой. Что ж поделать, таков я, потерял интерес к своей настоящей родине, то есть, области, в которой родился и рос.

Мы прошествовали мимо Гарнизонного дома офицеров – здание, как здание. Четыре стены, фасад с колоннами. Затем ходили смотреть на самолет «МИГ-23», это было немного занимательнее, но тоже не впечатляло после того количества и типов воздушных кораблей, что были в моей практике. Следующим пунктом Яниной экскурсии был мемориальный комплекс «Крыло Икара». Он плавно переходил в парк с небольшой набережной. Там-то мы и наговорились вдоволь, обсудив планируемый отдых.

– А когда приедешь в следующий раз, мы обязательно должны поехать на озеро Баскунчак и гору Богдо. С неё, кстати, и открывается замечательный вид на само озеро… Вообще, Зотов, чтоб ты знал, сюда съезжается огромное количество туристов. А мы жили в городе и игнорировали такие красоты в трехстах километрах от нас.

– Ты согласилась работать здесь из-за горы и озера, Яна Павловна? – насмешливо вздергиваю бровь, провоцируя её.

Улыбается в ответ. Мол, ты неисправим.

Кошачьи глаза с прищуром останавливаются на моем лице. Она внимательно смотрит. Что-то выискивает. Медленно шагаем по аллее, вдыхая свежий воздух.

– Вот у тебя профессия такая…с ноткой романтики, ты должен быть окрыленным во всех смыслах этого слова, а стал жестче металла, из которого изготавливают самолеты. Ничего тебя не трогает, даже если кругом красота. Я понимаю, что боль потери не угасает. Сонька была солнышком. И невозможно забыть. Но, Дим, ты превращаешь свою жизнь в ад, продолжая из года в год терзать себя воспоминаниями. Кому от этого легче?

Не ожидал, что шутливый разговор перейдет в такое русло. О Соне мы никогда не говорили. Обычно, Яна просто понимающе обнимала, прижималась к груди, старалась отогнать накатившую тоску. И, признаться, я вдруг оказался совершенно не готов обсуждать с ней данную тему. Это открытие поразило. Потому что свою жену я считал по праву одним из самых близких людей наряду с друзьями детства.

– Ян, не грузи Соней, – отрезаю твердо, – не надо. С чего вдруг такие выводы? Мы договорились, что не трогаем друг друга по поводу места жительства. Захотела переехать из областной столицы в маленький городок, посчитав это правильным – Бог с тобой. Мне просто дольше до тебя добираться. Потерплю эти несколько часов. Но не пытайся навязать мне местный флёр. Я же не достаю тебя тем, как в Москве всё за*бись, правильно? У нас интересный формат, нам хорошо вместе, мы готовы терпеть лишения, связанные с расстоянием. Это к тому, что хватит упрекать тем, что я забил на свои корни…

– Не бузи, Дим, – примирительно вскидывает ладонь, – я не упрекаю, а тактично капаю на мозги. Мало ли, вдруг сработает?

Последняя фраза произнесена так задорно, что я не сдерживаюсь и смеюсь. Вот за что люблю эту девушку – прямолинейна, как никто другой. Без лишней чуткости и гибкости.