– Честно, не могу сказать, инспектор.

Ким поняла, что настаивать здесь не имеет смысла. Он не пытался усложнить ей жизнь. Ему просто было на все наплевать.

– А когда вы видели Джемайму в последний раз? – задала она новый вопрос.

– В пятницу вечером. Она действовала мне на нервы. Была такой тихой и мрачной… Сказала, мол, ей кажется, что ее кто-то преследует. Я быстренько свернул свидание и отправился с друзьями поиграть в снукер[36]. Было ясно, что от нее я ничего не добьюсь.

– Вы проводили ее домой? – уточнил Брайант.

Ким все было ясно и без его ответа.

– Нет, – покачал головой Саймон. – Просто сказал ей, что неважно себя чувствую и пойду домой.

Ким проигнорировала его ребячью улыбку и сосредоточилась на единственной фразе, которая представляла для нее интерес.

– А еще что-то она говорила? Хоть какой-то намек на то, кто это мог быть?

– Простите, инспектор, но в тот момент я думал, как бы побыстрей закруглиться.

По выражению его лица было видно, что больше от него ничего не добьешься.

– Где вы были в субботу? – последовал новый вопрос.

– Вы не поверите, инспектор, но я не имею к убийству никакого отношения. – Саймон наклонил голову. – Честное слово, вам не стоит тратить на меня время. – Тут он гордо посмотрел на свою промежность. – Я ведь простой парень, со средними способностями…

– Так вы были… – Ким пропустила его слова мимо ушей.

– Здесь, в кровати.

– И Раш может это подтвердить? – спросила детектив.

– Нет, – улыбнулся Роуч. – В тот день я был в одиночестве. Один из тех редких случаев…

Дальше терпеть его общество Стоун уже не могла.

– Могли бы прислать кого-то починить дверь, – раздался его голос у них за спиной.

Ну конечно, теперь это для нее станет основным приоритетом, подумала Ким, выйдя на улицу и всей грудью вдыхая очистительный свежий воздух.

Брайант миновал ее и направился к машине. Инспектор повернулась было, чтобы последовать за ним. Саймон появился в дверях во всем своем голом великолепии.

Ким сделала шаг по направлению к этому омерзительному ублюдку. Ее кожа вся покрылась мурашками.

– Кстати, – она говорила громко, будучи уверенной, что ее голос хорошо слышен, – принимая во внимание вашу сексуальную активность, я бы серьезно посоветовала вам сдать анализы на наличие болезней, передающихся половым путем. От вашей последней подружки мы их давно уже ждем.

Роуч в шоке замолчал, и Ким успела услышать звуки какого-то шевеления в спальне.

Вот вам и результат.

Саймон начал было что-то говорить, но Ким опередила его:

– И последнее, не для протокола. Тот, кто назвал ваши «способности» средними, был к вам слишком добр.

Печально улыбнувшись, она отвернулась от него и резюмировала, садясь в машину:

– Честно говоря, хам он и есть хам. И причин так называть его более чем достаточно…

– А, понял. Фамилия…[37] – произнес Брайант, подумав мгновение.

– Боже, и когда же до тебя наконец начнет доходить…

Внутренний голос подсказывал Ким, что Саймон Роуч – не их человек. Если б она искала самого нахального барана по эту сторону от реки Северн[38], то он уже давно был бы в наручниках и на пути в участок. Но ей нужен был убийца, у которого было достаточно страсти, чтобы превратить лицо Джемаймы в сплошное месиво. А был ли способен на такое этот «мистер Выдающаяся Личность», Ким честно не знала этого.

– Куда теперь, командир? – спросил Брайант, и в этот момент зазвонил телефон инспектора.

– Стейс, – ответила Стоун, глядя на часы. Было уже почти шесть часов, но ее не удивило, что детектив-констебль все еще находится на работе.

Она выслушала объяснение своей коллеги. Когда разговор закончился, на ее лице появилось хмурое выражение.

– Планы меняются, Брайант, – сказала Ким, глубоко вздохнув. – Поехали назад в дом Лёве. Ее семья кое-что утаила от нас.

Входная дверь в дом Лёве открылась как раз в тот момент, когда Брайант припарковал машину.

На крыльцо вышла женщина лет шестидесяти и обернулась, чтобы приобнять миссис Лёве. Отсутствие сумочки подсказало Ким, что это какая-то соседка, пришедшая выразить свои соболезнования по поводу утраты в семье.

Инспектор заметила, что, когда они обнимались, миссис Лёве похлопала женщину по спине. Это был жест утешения. Физическое воплощение слов «ну полно, полно», как будто это сама соседка понесла потерю.

Ким не удивилась, когда женщина перешла через подъездную дорогу, которая отделяла землевладение Лёве от следующего.

Все возмущение по поводу того, что семья что-то от них утаила, испарилось, когда миссис Лёве слабо помахала им рукой и посмотрела на них изнеможёнными глазами, полными горя.

– Простите, что вновь беспокоим вас, – совершенно искренне сказала Ким. – Но нам необходимо кое-что прояснить.

– Конечно, – сказала женщина, делая шаг в сторону, – заходите.

Стоун на автомате прошла в ту же гостиную, в которой они были накануне. На площадке лестницы она заметила движение. Сара. У нее были красные, опухшие от слез глаза, а в правой руке она сжимала бумажный платок.

Ким кивнула ей, и девочка ответила на ее поклон. На этот раз Сара не стала прятаться в тени, а уселась на верхней ступеньке лестницы.

– Как ваши дела? – спросила Стоун, когда все трое уселись.

Прежде чем отвечать, женщина подумала какое-то время.

– Люди заходят к нам с наилучшими намерениями. Они пытаются поделиться со мной тем, как они горюют по поводу смерти дочери, а душа уже не принимает этих рассказов. Ведь часть их горя после каждого такого визита остается здесь. Как очередное напоминание о том, что смерть моей дочери значит для посторонних людей.

Ким услышала горечь в ее словах и все поняла. Совместное плавание в океане горя с кем-то посторонним не облегчает жизни скорбящих. Оно ничего им не дает и не облегчает ее даже на время. Гораздо лучше было бы, если б эти люди делились с ними воспоминаниями о смешных случаях, произошедших с ушедшей, о ее неловкости, наивности, невинности, юморе. Если б они предложили убитым горем родителям воспоминания, а те могли бы добавить их в копилку своей памяти, которая никогда больше не будет пополняться.