Закончив выступление, она летела словно на крыльях. Публика оказала ей восторженный прием. Мелоди была уверена, что альбом ждет такой же успех.

– Это просто фантастика! – воскликнул Хантер, пытаясь перекричать аплодисменты и свист восторженных зрителей.

Он схватил ее в охапку и закружил. Все сомнения и страхи последних дней перед концертом испарились. Мелоди обняла его в ответ, радуясь, что есть с кем разделить успех.

Хантер поставил ее на ноги. И вдруг припал к ее губам. Мелоди на мгновение застыла от изумления. В голове возникло дежавю. Нью-Йорк. Другой клуб. Абсолютно невинный момент между друзьями, который мог быть ложно истолкован. Она оттолкнула Хантера, прервав поцелуй.

– Что это, черт возьми, на тебя нашло? – Восторг от удачного выступления померк.

Хантер как ни в чем не бывало пожал плечами.

– У тебя есть песня на бис? – с нетерпением спросил он. – Публика требует.

В этот момент она заметила троицу, стоящую в трех метрах от нее. По выражению лица Саванны Мелоди поняла, что они видели их с Хантером объятия и поцелуй. На лице Трента было написано удивление. Кайл застыл в оцепенении, а в его взгляде читались предательство и презрение. Мелоди поняла, что снова все испортила.

– Под оркестр нет, – ответила она. – Но я могу аккомпанировать себе на клавишных.

Мелоди вышла на сцену. Помахав публике рукой, она подошла к клавишнику.

– Можно позаимствовать инструмент, чтобы исполнить песню? – спросила она под шум ликующей толпы, устремив взор за кулисы в поисках Кайла.

– Пожалуйста.

Закрепив на клавишных микрофон, Мелоди обратилась к зрителям:

– Это одна из последних песен, над которой я работаю вместе с талантливым композитором и моей подругой Миа Наварро. Надеюсь, вам понравится.

Толпа затихла при звуке первых аккордов. Эта песня была близка сердцам обеих девушек. В ней пелось о любви и страстном желании. О надежде и страхе. Она была написана в то время, когда они обе сомневались, что смогут остаться с любимыми мужчинами. Мелоди пела так искренне и душевно, что по окончании песни публика несколько мгновений потрясенно молчала, а затем разразилась бурными аплодисментами. По щеке Мелоди тихо скатилась слезинка.

Мелоди кланялась, а сама смотрела за кулисы в поисках того, кому пела эту песню. Ее слепили прожектора. Она не увидела Кайла. Ей нужно найти его как можно скорее.

Откланявшись и покинув сцену, она вышла за кулисы. Саванна и Трент по очереди обняли ее. Кайла рядом не было. Подошли Миа и Нейт. Мелоди старалась сдержать слезы.

– Ничего, что я спела нашу песню? – спросила она у Миа.

– Это просто фантастика! Ты первая исполнительница, передавшая то, что хотел сказать автор.

– Может, я и первая, но точно не последняя, – улыбнулась Мелоди.

Когда они отправились в бар отпраздновать выступление, Мелоди подошла к Саванне и спросила:

– Где Кайл?

– Он сказал, что ему нужно позвонить, – ответила Саванна, беря Мелоди под руку. Ее желание подбодрить не возымело на Мелоди эффекта.

– Он видел меня с Хантером, да?

– Да, – неохотно подтвердила Саванна, пряча глаза. – Он не выглядел счастливым, когда уходил.

– Я снова все испортила. Что со мной не так? – в отчаянии спросила Мелоди. – Я наступаю на те же грабли снова и снова.

– Послушай, я уверена, он знает, что между тобой и Хантером ничего нет.

Но выглядело все с точностью до наоборот. Она должна объяснить, что произошло.

Саванна состроила гримасу и старалась не смотреть на Мелоди.

– Что произошло? Где Кайл? – допытывалась Мелоди.

– Он выволок Хантера на улицу через запасной выход, когда ты ушла петь на бис.

– Куда?

– За сцену.

Чертыхнувшись, Мелоди бросилась туда.

Не успела Мелоди выйти на сцену, как Кайл схватил Хантера за грудки и поволок к запасному выходу. Ярость клокотала в груди, словно лава в проснувшемся вулкане, придавая ему сил, пока он тащил туда соперника.

Мелоди выглядела такой чертовски счастливой в объятиях Хантера, что Кайл едва не тронулся умом. Ему хотелось немедленно растащить их в стороны и расквасить Хантеру нос. А тут еще этот подонок и поцеловал ее.

Хотя он прекрасно знал, что это инициатива Хантера и Мелоди здесь ни при чем, что-то не давало ему покоя. Он недостаточно сильно проявляет свои чувства, не отдает себя Мелоди целиком и полностью. Кайл не боялся, что Хантер отобьет у него Мелоди. Его беспокоило, что он не сможет завоевать ее любовь, если не перестанет сомневаться, что она может его бросить.

Тяжелая дверь открылась под напором их тел, и они вывалились на улицу. Ночная прохлада слегка охладила их пыл.

– Какого черта ты снова лезешь к Мелоди с поцелуями? – прорычал Кайл, припечатав Хантера к кирпичной стене.

– Да пошел ты! Она не твоя собственность, – с высокомерной ухмылкой процедил Хантер. – Пусти.

– Почему бы тебе не оставить ее в покое?

– Потому что она сама этого не хочет, – оттолкнув Кайла, ответил Хантер.

Кайл непроизвольно сжал руки в кулаки.

– Тебе не удастся ее вернуть. Она любит меня и носит моего ребенка. А ты не похож на того, кто готов к отцовству.

– То же самое могу сказать про тебя, – огрызнулся Хантер.

– Я покончил с разгульной жизнью, как только встретил Мелоди. У нас будет семья. Ей нужна стабильность и постоянство, – сказал Кайл.

– А тебе не приходило в голову, что ей плевать на твои предложения? Она восходящая звезда. Ей не следует запирать свой талант на кухне с ребенком, играя роль образцовой матери и жены.

Слова Хантера возымели эффект удара в солнечное сплетение. Конечно, Кайл хочет, чтобы Мелоди продолжила карьеру. Она этого заслуживает. Что, если карьера отберет ее у него? Девять месяцев гастролей едва не закончились катастрофой для их отношений.

Неужели ей придется отказаться от карьеры ради семьи? В их недавних разговорах о будущем она весьма туманно отвечала на вопрос о том, как она собирается продвигать альбом.

– Это не твоего ума дело, – прорычал Кайл.

Дверь снова открылась, и появилась Мелоди.

– Что здесь происходит? – Она переводила сердитый взгляд с Хантера на Кайла.

Хантер заговорил первым:

– Я пытался втолковать твоему приятелю, что ты слишком талантлива, чтобы отказаться от карьеры на пике успеха.

– Он с тобой спорил?

– У него старомодные представления в отношении тебя.

– А ты, значит, его учил жизни?