На календаре Бяшима жирно был обведен день первого июля. Он нервничал, подчеркивая наступление следующего дня. Прошло еще несколько бессонных ночей и Бяшим отрапортовал руководству об окончании укладки водоводов. На радостях он привез Владимира к гидроузлу для неофициальной сдачи объекта. Включив агрегаты, он, не спеша, подъехал к оросительному каналу, заполняющемуся водой.

– Проверь, вода не соленая,– предложил он.

– Я верю,– ответил Владимир.

Отметив сдачу объекта в ближайшем ресторане, Бяшим сделал Владимиру специальное предложение.

– У меня имеется прекрасная идея,– сказал он.– Я предлагаю тебе вакантную должность главного инженера в нашем управлении. Мне нужны инженеры, которые знают, с какой скоростью течет вода в трубах.

Безучастно смотря в окно, Антон заканчивал завтрак. Ненастная погода не радовала. Ночью выпал обильный снег, покрывший крыши домов высотой сантиметров пятнадцать. Дороги приморозило. Проглотив бутерброд и выпив кофе, он открыл входную дверь и побежал вниз по ступенькам. На лестничной клетке этажом ниже хлопнула дверь, из которой вышел Антанас. Поравнявшись, Антон поприветствовал соседа.

– Лабас диенас,– сказал он.

– Чао,– ответил Антанас, не поднимая головы.

– На крыше твоей машине лежит шапка снега,– произнес Антон.– Будь осторожней. Поостерегись, чтобы при открывании дверей снег не упал за шиворот.

Не в совершенстве владея литовским языком, он допустил серию ошибок. Антанас поморщился, услышав ломаную речь.

– Говори на своем языке,– предложил он.– Я хорошо владею русским.

– Средства массовой информации постоянно напоминают, чтобы русскоязычное население говорило на государственном языке. Хотите, так получайте,– продолжал Антон коверкать слова.– Слушайте до тех пор, пока не научусь правильно изъясняться.

Соседи вышли из подъезда.

– А где твоя машина?– спросил Антанас на русском языке, не желая слышать

бессвязную речь.

Обычно старенькое «BMW» Антона стояло у подъезда дома и ее отсутствие не осталось не замеченным.

– Теперь я ставлю транспорт в гараже, что очень удобно.

В удобстве, когда можно выйдя из дома и не разогревая, сесть в теплую машину, Антанас не сомневался. Сохранность тоже кое-что значила.

– Есть ли там место для меня?– спросил он.

– О чем ты говоришь? В сарай, оставшийся от строителей и переоборудованный в гараж, еле-еле умещаются две машины. Ты не представляешь, сколько пришлось потрудиться, чтобы разгрести хлам и уговорить управдома Виталиуса парковаться рядом.

Антанас тоже готов был потрудиться, чтобы поставить свою машину в гараже, расположенном у дома. В душе что-то засвербило и из горла вылился ком негативизма.

– Ты, как еврей, найдешь любую щелку, не в пример мне, и везде пролезешь,– буркнул Антанас.

Антон оскорбился и встал на защиту своей нации.

– Я украинец, а не еврей,– сказал он в свое оправдание.

Ему не хотелось ударить в грязь лицом перед людьми другой национальности, считавшими себя в республике избранными. Он готов был, защищаться и отражать любые атаки.

– И помни, что там, где прошел хохол, еврею делать нечего,– добавил он.

– Я и говорю: как еврей,– не унимался Антанас.– Нам, честным литовцам, на своей земле приходится туго.

– Надо шевелиться,– отпарировал Антон.

Он мог бы воспроизвести и другие тематические пословицы: под лежачий камень вода не течет, волка ноги кормят,– которые вслух не произнес.

Соседи вышли из подъезда и направились в противоположные стороны. Антанас подошел к своему потрепанному «Опелю» и в сердцах пнул ногой шину переднего колеса. Шапка снега, свисающая со стороны дверцы водителя, заколебалась, но осталась на месте. Ночью ветер сдул с крыши снег в одну сторону, а мороз сковал нагромождение. Вынутый ключ никак не входил в обледеневший замок. Пришлось вытащить из кармана зажигалку и подогревать металл, чтобы вставить ключ в замочную скважину. Антанас осторожно открыл дверь и потянулся за щеткой, лежащей под сидением. По заснеженной дороге прошуршала машина Антона. Антанас зашевелился, задел стойку между дверцами и боковым зрением и убедился, что проехал сосед. Неловкое движение встряхнуло лежащий снег на крыше, который полетел за шиворот. А ведь его предупреждали быть осторожным! Антанас, негодуя, выпрямился и погрозил проезжему водителю. Антон, не успевший уехать далеко, обернулся и с недоумением посмотрел на соседа. Ему не составило труда затормозить, открыть дверь и вылезти из машины.

-Что тебе надо, летувис?– спросил он.– Я очень осторожно проехал мимо и никоим образом не задел тебя.

Не правильно произносимая литовская речь раздражала Антанаса. Оставив в стороне колкости и тряся головой, он начал вытаскивать из-за шиворота снег, снова полез за щёткой под сидение и. вытащив ее, стал методично счищать поверхность крыши и капота от наслоений снега и льда c внутренним негодованием, что его обозвали летувисом. Антон, не услышав ответа, сел в машину и уехал. Ничего предосудительного не было в том, что литовца обозвали литовцем. Просто Антанас желал, чтобы сосед относился к нему более уважительно. Не зная имени, рассуждал Антанас, к любому литовцу можно безошибочно обратиться, как к Витаутасу. Он не обидится, поскольку задень за живое любого коренного жителя, и он окажется Витаутасом. Тем более это касалось Антанаса, имеющего второе имя, записанное в паспорте и совпадающее с именем легендарного героя.

У Антанаса в паспорте было второе имя Витаутас. Вчера, отмечая в загородном доме юбилей, его называли не Антанасом, а исключительно Витаутасом. Подвыпившая компания, воспевая времена Витаутаса Великого, распевала песню шестисотлетней давности «от можа до можа» о Лиетуве, простирающейся от Балтийского моря до Черного, и он чувствовал себя легендарным героем тех времен. Под занавес, почувствовав духоту в зале, Антанас, опершись о спины друзей и перевернувшись, как на турнике, ногой выбил стекло окна, не имеющего форточки. Все с облегчением вздохнули, вдыхая чистый воздух. Не беда, что на следующий день за причинённый ущерб пришлось расплачиваться с хозяином заведения. При снятых тормозах все казалось дозволенным. Напарившись в финской бане, он отважился искупаться в озере. Выйдя из помещения, он вдохнул морозный воздух. Оставалось сделать шаг и очутиться в ледяном корыте, переходящим в наклонный оцинкованный желоб, нижний конец которого заканчивался у прорубленного отверстия в льдине, покрывавшей поверхность озера. Варианта вернуться в помещение не существовало. Съежившись, он попрыгал на одной ножке, постучал зубами , решительно сел в желоб, держась за поручни, и сиганул в прорубь, представляясь всадником дружины Витаутаса на коне с поднятой саблей в руке. Издав победный крик, он сполз вниз по ледяной наклонной плоскости.

Утром следующего дня, разглядывая мокрые следы, оставленные от шин машины соседа, Антанасу стало не по себе. Его, причисляющего себя к дружине Витаутаса, назвали неуважительно летувисом. Что-то следовало сделать с Антоном и напомнить ему, кто, проживая в Литве, в действительности является человеком второго сорта. Антанас забыл, что сортировка людей является неблаговидным занятием вне зависимости от того, какими бы мы не были: белыми, черными, коричневыми или цветными. Физиологи обобщенно рассматривают нас, как однотипных людей, со своими системами, органами, РНК и ДНК. Погружаясь глубже, они переходят к химическим соединениям, молекулам, атомам. Далее начинается физика с полями электромагнетизма, слабого и сильного взаимодействия и гравитации. Еще ниже находится поле всех возможностей. Там, в глубине, мы все едины и нанесение вреда ближнему другу равносильно избиению самого себя. Антанас с затуманенными мыслями о гараже, оставаясь на поверхности, не собирался нырять в глубину. В его сознании главным оставалось сохранность машины, ради которой он готов был сражаться с соседом и на худой конец, если не победить, то хотя бы навредить ему. Включив зажигание и медленно прогрев двигатель, он развернулся и поехал не туда, куда собирался, а в обратном направлении, к гаражу Антона. За углом дома остановился на асфальтированной площадке и вышел из машины. В тупике, огороженном деревьями, стоял дряхлый деревянный сарай. Сквозь щели в стене удалось рассмотреть стоящую автомашину управдома и рядом свободное место. Для третьей машины места явно не хватало. Дело оставалось за малым: заменить в гараже одну машину на свою. Выбор, чье место занять, напрашивался сам собой.