Как вспомнил Том, во время холодной войны западные области, оккупированные США, Англией и Францией, объединили для создания немецких вооруженных сил. При отсутствии конфронтации между СССР и США, выяснилось, что объединенная Германия, даже разоруженная и нейтральная, не нужна никому. Особенно с учетом опыта тридцатыхи быстрого возрождения германского милитаризма. К тому же в английском истеблишменте многих не устраивали хорошие отношения между Союзом и Штатами, и они вели свою политику, сколачивая под своей эгидой союз противников России в Европе. В результате никакого объединения не произошло. Английская зона оккупации довольно скоро была преобразована в Северо-Германскую Федерацию. Французы же часть своей зоны отдали американцам, оставив себе самый интересный для своей промышленности регион — Саар. К середине пятидесятых американцы и советские, как бы подсмотрев английский опыт, полностью передали власть местным партиям. В результате появились Баварская и Германская Демократическая республики. Присоединить Саар французам не удалось, хотя протекторат над образованной республикой Саарланд они сохранили. А вот англичане пошли дальше. Стремясь сохранить свою зону влияния, они провели референдум, в результате которого на престол неожиданно появившегося Ганноверского королевства взошел один из британских принцев. Как понял Том, других способов удержать север Германии под своим контролем англичане не нашли. Впрочем, им это не сильно помогло, слабая экономика закономерно превратила англичан в фактических вассалов более сильных и развитых Штатов. Но четыре отдельных германских государства сохранились, как и сильное влияние англичан в одном из них. И теперь одно из них строило социализм с человеческим лицом, а три — разные варианты капитализма — французский и англо-американский.

— Задумался, Томми? — прервал его размышления насмешливый голосок жены. — Интересно, о чем? О еще одном бокале вина?

— Просто вспомнил клетку с обезьянами в Берлинском зоопарке во время кормления, — отшутился Том. Вайс улыбнулась, но тут же ее лицо застыло, словно она увидела что-то страшное за спиной Томпсона. Том резко развернулся… и увидел стоявшего за спиной и невозмутимо разглядывающего их короля. Майкл Ганноверский рассматривал его с интересом энтомолога, собиравшегося наколоть бабочку на иглу и внести в коллекцию.

— Ваше Величество, — склонил голову в коротком поклоне Том. Эммануэль же, неожиданно для него, сделала довольно изящный книксен. — Разрешите представиться, Том Томпсон. Журналист. Моя жена, Эммануэль. Чем могу служить?

— Перестаньте, — с укоризной ответил король, впрочем, не менее изящно наклонив голову, в первую очередь приветствуя именно Эммануэль. — Мы не на официальной аудиенции, так что давайте без церемоний. — и холодно улыбнулся. Отчего Томпсон почти физически почувствовал запах жареного, — Так, говорите, стая обезьян? — по тону было ясно, что это спросил Майкл, истинный аристократ, английский принц и ганноверский король, у незнакомого гостя непонятной классовой принадлежности. Заставив Тома мысленно аплодировать столь умелому владению речью.

— Есть много общего, Ваше Величество, — Том постарался вложить в короткий ответ все свое владение текстом, подтекстом и интонацией.

— Тогда… — произнес король и замолчал. Намек Майкла Томпсон понял. И ответил столь же кратко.

— Как минимум директор, а скорее всего — владелец этого балагана.

Майкл усмехнулся, но теперь в его улыбке пряталось веселье.

— А вы…, - начал он и замолчал, явно что-то вспомнив. Но сказать не ничего не успел, к ним подошла его жена, Мари-Кристин, баронесса фон Рейбниц.

— Мари, разреши представить тебе полковника Тома Томпсона, ныне журналиста и его очаровательную супругу Эммануэль, — лично представил смущенного Тома король.

Разговор перешел на обычные светские темы, но неожиданно королева, узнав, что Эммануэль занимается книжным бизнесом, заинтересовалась и, извинившись перед мужчинами, отвела ее в сторону: «Чтобы поговорить о неинтересной мужчинам литературе».

— Мистер Томпсон, перестаньте говорить мне «Ваше Величество». Можете титуловать меня просто «сир», — снова усмехнулся Майкл.

— Благодарю вас, сир. В таком случае зовите меня просто Томом, — вернул ему улыбку Томпсон.

— Кстати, Том, хотелось бы поблагодарить вас за спасенный бюджет моего королевства, — хотя Майкл говорил абсолютно серьезно, Том успел уловить смешинку в его глазах. — Ваша с Брофи статья в «Авиэйшн Уик энд Спейс технолоджи» пятьдесят пятого года о бесперспективности комбинированных ракетно-турбореактивных двигателях на самолетах, — пояснил король в ответ на недоумевающий взгляд Томпсона. — Если бы не она, нашим военным никак не удалось бы отбиться от навязываемых фирмой «Саундерс-Ро» перехватчиков.

— Вы преувеличиваете мое влияние, сир, — ответил Том. — Скорее вас спас Дункан Сэндис[1] с его ракетной программой. Или авторитет Брофи, как эксперта по авиации. Я всего лишь помог в редактировании статьи и протолкнул ее в печать.

— И Сэндис тоже, — согласился король. — Но ваша статья помогла не меньше…

И они углубились в разговор об интересных и неожиданных поворотах в истории авиации Англии, США и Ганновера. О том, как на эту историю повлияли некие тайные и не очень тайные пружины, доступные Томпсону, официально работавшему в то время в нескольких авиационных изданиях. Неофициально и фактически — вместе со своим начальником в АНБ — в отделе, курировавшем разведку по авиационным вопросам, о чем его собеседник если не знал, то явно догадывался. А также — самому королю, как почетному маршалу авиации аваиабазы Бенсон Королевских английских ВВС… От авиации разговор плавно перешел на войну, причем король с неподдельным интересом расспрашивал Тома о подробностях боев во время высадки в Нормандии. А особенно — во время операции «Маркет-Гарден».

Потом они перешли на обсуждение сравнительных возможностей ганноверского легкого истребителя «Нэт», производимого по английской лицензии и русского МиГ-21. Но доспорить не успели, король, увидев подходившего к нему слугу, извинился и закончил разговор, попрощавшись и пообещав дать эксклюзивное интервью.

Том тоже поспешил ретироваться с места разговора под градом любопытных, недоумевающих и злых взглядов окружающих. Причем ему показалось, что кто-то смотрел на него не просто со злобой, а словно через прицел. Отчего у Томпсона прямо-таки взвыло то чувство, которое обычные люди называют паранойей, а некоторые опытные разведчики — чуйкой. Ну да, несмотря на фактически вассальное положение, англичане вполне сохранили как свои интересы, не всегда совпадающие с американскими, так и свои спецслужбы. Какая-то из них, возможно, решила, что слишком близкое знакомство Тома и Майкла не очень полезно для этих самых интересов островного государства. А может быть были еще какие-нибудь другие причины. Например, могли всплыть какие-то старые счеты из-за его послевоенных приключений в Европе. Могли на него выйти те же поляки или болгары с румынами. «Зуд в простате, а не разведки», как выразился однажды один из его знакомых резидентов военной разведки в Восточной Германии. Но очень активные и часто действующие без согласования с советской разведкой. Могло также оказаться, что он ошибается. Но проверять точность своих ощущений Тому, учитывая, что он сейчас был не один и в роли простого репортера, очень не хотелось. Именно поэтому Томпсон решил подстраховаться, позвонил по одному хитрому телефону. И получил указание два дня до встречи с Его Величеством выходить из отеля пореже. Тем более, что «Гранд Палас Хоутел» в котором они с Эмми остановились представлял в сущности небольшой город в миниатюре. в котором было все. Действительно все — от зимнего сада на крыше до нескольких ресторанов, баров и кафе, магазинов и парикмахерских, и заканчивая химчисткой и прачечной в подвале.