– Значит, моя девственность тебя все-таки заводит, – твердо повторила она.

Лео рассмеялся.

– О, ладно. Если ты настаиваешь. Твоя девственность меня заводит. Очень сильно.

– Я больше не девственница, Лео, – напомнила она, с трудом сдерживая растущий гнев.

– Нет. Но я все равно твой первый мужчина.

– И ты ожидаешь, что до Пасхи я больше ни с кем не буду встречаться?

Он резко втянул воздух, и его шок успокоил ее. Не дав ему сказать ни слова, она продолжила:

– Ведь ты сам советовал пробовать разное – как я поняла, разных любовников.

– Я не могу приказать тебе ждать меня, Виолетта, – огрызнулся он. – Могу только попросить тебя об этом.

– Если так, то я хочу рассказать другим о наших отношениях. Особенно Джой. Она будет спрашивать, почему я не хожу на свидания, как обещала. И еще моя семья – я обещала матери, что поеду домой на Пасху. Мне нужен серьезный повод, чтобы отказаться. И наконец, Генри…

– Не Генри, – прервал ее Лео. – Остальным можешь рассказать, но не Генри.

– Почему? Ты все еще стыдишься того, что переспал со мной?

– Я никогда этого не стыдился, Виолетта.

– Так объясни.

– Я думал, что объяснил. Генри нас не одобрит. Это подорвет твое положение на работе.

Лео был прав, как бы Виолетту это ни раздражало.

– Ладно. Я не скажу Генри. Но рано или поздно я собираюсь рассказать Джой, а ближе к Пасхе я скажу своим родным, что не приеду домой, потому что познакомилась с красивым кинопродюсером, который везет меня на романтические выходные в Париж.

– Ты им скажешь, что ему сорок лет и он разведен?

– Почему нет?

– Они не одобрят.

– Мне не важно, одобрят они или нет. Это моя жизнь, Лео, и я намерена прожить ее как хочу.

Лео застонал.

– И ты еще спрашивала, почему я тебя хочу. Господи, девочка, будет чудо, если я продержусь до Пасхи, не прыгнув на самолет в Сидней. Но чтобы я не сбежал со съемок досрочно, мне нужно говорить с тобой каждый день. Или писать сообщения. Или и то и другое. Ты не против?

– Приложу все усилия, чтобы выдержать.

– О, теперь сарказм. Всего несколько дней назад ты была такой застенчивой и скромной.

– Все мы вырастаем.

– Лишь бы не слишком быстро, моя милая. Пока до свидания. Сладких снов.

Виолетта уставилась на затихший телефон. Лео назвал ее «своей милой». Он так называл всех женщин, которых привлек своими чарами? Всех своих подружек? Своих двух жен? Эту женщину, Мэнди?

Ей трудно было не ревновать Лео к другим его женщинам. Ему-то ревновать незачем: у нее не было других мужчин. Не то чтобы она хотела их заводить: глупо пить пиво, когда есть шампанское.

– Париж весной, – прошептала она вслух. Париж, город любви. И моды. – К тому времени нужно будет купить приличную одежду, – сказала она сама себе. – Элегантные наряды, которые подчеркивают мою эффектную фигуру.

Виолетта спрыгнула с кровати, подхваченная приливом энергии. Завтра утром она запишется в новый спортзал, наймет личного тренера… И найдет салон красоты, будет делать чистку кожи, эпиляцию… все процедуры.

– Вы долго болтали, – заметила Джой, когда Виолетта спустилась к ней в гостиную.

Мгновение Виолетта думала, не рассказать ли Джой все, но решила, что момент не подходящий. У Джой и так хватало забот. Не стоит добавлять еще волнение за Виолетту. К тому же Лео был прав – Джой бы его не одобрила.

– Нужно было многое в сценарии обсудить, – объяснила Виолетта. – Он еще перезвонит мне после того, как сценарист внесет предложенные изменения.

– Он платит тебе за консультации? У фильмов большие бюджеты.

– Он предложил, но я отказалась.

– И зря!

– Я сказала, что он может купить мне билет в Лондон и обратно, – внезапно придумала Виолетта. – И он согласился.

– Умница! Такой билет наверняка стоит больше, чем платят консультанту. И не придется платить налоги.

– Об этом я не подумала. Конечно, нужно оформить заграничный паспорт, у меня его нет.

– На это нужно время. Когда ты собираешься ехать?

– Может быть, на Пасху.

– Нет смысла лететь так далеко всего на пару дней, дорогая. Попроси у Генри лишние отгулы.

– Да, да, конечно.

– Тебе, наверное, волнительно снова садиться в самолет.

– Пожалуй, – призналась она. – Но нельзя же позволять страхам помешать мне, правда? Ты сама говорила, что жизнь, прожитая в страхе, – не жизнь.

– Правда. Ох, как быстро ты изменилась!

Три месяца спустя

Когда стюардесса разбудила Виолетту, она очень удивилась тому, что вообще уснула, и тому, что спала так хорошо. Ей казалось, нервное напряжение от того, что она снова села в самолет, не даст ей сомкнуть глаз. Но неожиданно заснула, как младенец. Конечно, лететь первым классом намного комфортнее, чем сидеть в тесных креслах в экономклассе. Она могла представить, какая это пытка – лететь из Сиднея в Париж в тисках такого кресла!

Она возражала против того, чтобы Лео покупал ей билеты первого класса, говоря, что это ненужные расходы. Но он отмел все возражения железным аргументом.

– Хватит проблем из-за смены часовых поясов, – со знанием дела сказал он. – Так ты хотя бы выспишься. У нас всего пять дней. Не хочу два из них смотреть, как ты спишь.

Виолетте тоже этого не хотелось, так что пришлось принять его щедрое предложение. Теперь долгое ожидание подходило к концу. Виолетта позавтракала, освежилась и подняла спинку кресла, думая о том, что скоро снова увидит Лео.

Но сначала нужно было пережить посадку, которой она боялась. Она не могла не напрячься, не сжать подлокотники побелевшими пальцами, когда капитан объявил посадку в аэропорту имени Шарля де Голля и самолет медленно начал снижаться. Но ничего драматического не произошло. Посадка прошла совершенно гладко; Виолетта испустила протяжный выдох облегчения. Но расслабиться до конца она все равно не могла – мышцы живота сводило напряжением другого рода.

Сексуальное напряжение стало ей хорошо знакомо. В прошедшие три месяца не было ни дня, когда ее в какой-то момент не охватывало желание. Это понятно, учитывая, что каждый день они общались с Лео – по телефону, эсэмэсками или имейлами. Чаще всего по телефону. Ее заводил даже звук его голоса. Хотя Лео не говорил о сексе. Они беседовали о повседневной жизни и о работе. Лео рассказывал, как прошли съемки, а Виолетта делилась происходившим в ее жизни.

А происходило немало. Еще в январе Джой продала свой дом вместе со всей мебелью за хорошую цену. В середине марта она улетела во Флориду, взяв с собой только одежду; все остальное она отдала на благотворительность, в том числе и свои обожаемые соусницы. Виолетта пролила немало слез, расставаясь с любимой подругой.