Сколько она себя помнила, на ее плечах всегда был тяжелейший груз. Учеба, подработки со средних классов, заботы, связанные с постоянными госпитализациями то мамы, то брата. Она, в общем-то, справилась с поставленными задачами. Получила хорошее образование, стала преподавателем английского языка, переводчиком. Но когда от гангрены скоропостижно умер брат, а вслед за ним отправилась мама, вдруг выпавшая из своих странных грез и почувствовавшая себя не готовой для реальной жизни, Галя ощутила страшную пустоту. Она даже во сне страстно хотела проснуться и услышать рядом родное дыхание. Галя хотела ребенка. И она стала ездить по детским домам. В одном из них она увидела темнокожего карапуза с круглыми карими глазами и сразу решила, что именно его она искала. «У него есть сестра, – сказала ей директор. – Не справитесь. У них раннее половое созревание. Если вам вообще разрешат кого-то брать. Вы ж незамужняя. Таким не положено». Галя проплакала всю ночь, а утром решила бороться. Конечно же, в органах опеки ей твердили все то же «не положено», но она ездила в детский дом, пока негритят не усыновила какая-то пара из Германии. У Гали пелена стояла перед глазами, когда она шла к калитке детского дома. И вдруг детский голосок произнес рядом с ней: «Тетя, ты ревешь? Тебя побили?» Голубоглазая, чумазая девочка внимательно и сочувственно смотрела на Галю. Так они встретились: Галя и ее дочь.

* * *

Дина надела простое темно-зеленое шелковое платье, изумрудные серьги-звезды и изумрудный кулон. Волосы не стянула сзади узлом, как всегда делала, отправляясь в клинику, а приподняла надо лбом золотистой волной, заколов остальные повыше, на макушке. Подкрасила ресницы, провела золотистой помадой по губам и, подумав, взяла со стола флакончик духов. Увы, высох даже запах. Она поцеловала печального Топика, влезла в старенькие, смазанные с вечера кремом для лица босоножки на небольшом каблуке, взяла сумку и слетела с пятого этажа прямо в машину Сергея, как Аврора. Сергей долго сидел и молча смотрел на нее. Только она вводила его в состояние подобного оцепенения. Дина не мешала сколько могла, потом довольно спросила:

– Ты видел когда-нибудь такие?

– Какие? А, серьги. Никто ничего подобного не видел.

Они поехали, он положил ей на колени портрет Алисы.

– Это просто невероятно, Сережа. Такой прекрасный портрет. Она видела?

– Сейчас покажем. Она уже в клинике.

– Что касается текста, я, конечно, сделаю, может, даже сегодня. Теперь, когда я увидела снимок, мне ясно, что нужно. Самой хочется написать. Она же редкая актриса, уникальная. Ну а насчет Стражникова давай подумаем. Прокурор, конечно, гнида, но если его решили свалить, то сделают это и без нашей помощи.

– Насколько я понимаю, дело не в этом. А в формировании народной волны гнева, которая якобы и сметет его. Волна, а не другой такой же.

– Правильно. Ну и зачем нам этот спектакль?

– В данном случае это справедливо. Когда-то ты к справедливости шла, как танк… Ладно, ничего больше не говори. Мне все равно, честно говоря. К тому же на следующей неделе суд по делу Тамары. Ты знаешь, что я выступлю ее адвокатом?

– Здорово. А когда мы поедем к твоему покупателю? Смотри, что я хочу продать.

Дина достала коробочку, в которой лежала брошь из сапфиров.

– Очень красиво. И, думаю, дорого. Тебе не жалко?

– Мне жутко жалко.

* * *

Светлана ушла из салона раздосадованная, скрывая от самой себя чувство облегчения. Все опять по-старому. Он есть, ее Аркашка. Но он больше не хочет быть ее дурашкой. Он вообще не хочет быть с ней. Помешался на этих деньгах. Или из-за денег он с ней и задержался? Только не расплываться, когда он придет, живой и здоровый. Пока живой.

Игорь устало посмотрел на часы. Проблема в том, что Света и Лариса работают в одной передаче, и свободное время у них совпадает. Вот он и разводит их на своем массажном кресле, как Фигаро. Не надо было ввязываться в эту идиотскую историю с заказом мужа.

Но он просто так проговорился об этом Наташке, а она загорелась, нашла какого-то уголовника. Еще никогда жизнь Игоря не была такой опасной.

Лариса, к сожалению, пришла вовремя. Он даже поесть не успел. Она нежно к нему прильнула и положила его руку себе на грудь.

Он стал расстегивать ее блузку. Она сняла цепочку, вынула из ушей сережки и положила на столик. Затем села на кресло, раздвинула ноги, опять взяла его руку, прижала сначала к губам, потом быстро подтолкнула ее под юбку. Руке стало горячо и мокро. Лариса пришла без трусиков. Он почувствовал сильное желание, высоко задрал ее юбку, но вдруг вспомнил Светлану в этом кресле, ее беспощадный взгляд и слова: «Игорек, детка, покушение было. Мы теперь с тобой повязаны. Да и деньги ты взял». Нет, он сегодня ни на что не способен. Нужно попросить у Наташки какую-нибудь таблетку. Она их в мешке держит.

– Извини, Ларочка, но у меня сейчас такие дела, совершенно разбит.

Лариса не сразу поняла. Затем вспыхнула:

– По-моему, ты переутомился. И, по-моему, с Орловой.

– Это не то, что ты думаешь. Давай пока массаж тебе сделаю, а потом…

– А потом ты соизволишь меня трахнуть? Да ты за кого меня принимаешь? Ты соображаешь, кто я и кто ты?

– О! Классовая ненависть! Прошу прощения! Не смею навязываться. – Он побледнел от унижения и злости. С трудом сдерживался, чтобы не сказать: «Да пошла ты к такой-то матери. Сварливая и скупая нимфоманка». Она вскочила и стала судорожно собираться. Дрожащими руками застегнула блузку, застегнула цепочку, задев одну маленькую сережку. Та упала на пол. Игорь легонько подвинул ее ногой под стол. Пока Лариса поправляла юбку, он смахнул со стола другую.

– Где серьги? – спросила Лариса. – Вот здесь лежали мои серьги!

– Ты у меня спрашиваешь? Ищи там, где положила. Может, закатились или упали.

Пусть поползает за своими крошками. Телезвезда. Он сам не знал, зачем подвинул носком туфли серьги за ножку стола. Может, просто, чтобы помучить ее, может, чтобы она как-то расплатилась за оскорбление.

Она опустилась на колени, пошарила, затем встала и сухо оказала:

– Здесь темно и грязно. Принеси веник.

Игорь открыл дверь кабинета и крикнул: «Наташа, зайди, пожалуйста, с веником».

Наташка вползла с веником и что-то промямлила ртом, залепленным жвачкой. На ней был синий рабочий халат, надетый на голое тело. Лариса с ужасом уставилась на нее. На белой нежной шее висела Ларисина цепочка с крестиком. Сомнений быть не могло.

Крестик с крошечным рубином по Ларисиному заказу припаяли к цепочке, чтобы он не сползал в сторону.

– Я вызываю милицию, – хрипло сказала Лариса и, схватив Наташку за руку, потащила ее к администратору.

* * *

На ступеньках клиники Дина налетела на главврача Андрея Владимировича. Он осторожно поддержал ее и на мгновение прижал к себе, чтобы она не потеряла равновесие. Дина хотела извиниться и тут же забыла об этом, встретившись с горячим, восхищенным мужским взглядом. Дине вдруг стало хорошо, как кошке на солнышке. Будто растаял лед установленных самой себе запретов. К чему бы это? Может, к тому, что она просто женщина, молода и хороша собой? И этот мужчина ей нравится?