Он чуть не сошел с ума от мгновенности ее капитуляции и схватил нижнюю губу Лилианы в рычащем укусе, пытаясь успокоить объявшую его дрожь и усмирить страсть. Но Лилиана лишь шире раскрыла губы для его вторжения.

Какая невообразимая сладость… Аромат ее дыхания, переполнявшее ощущение ее близости… Все в ней буквально разрывало оковы его здравомыслия.

Ее тихие стоны убедили Антонио усилить наступление. Руки задрожали от нетерпения, когда он обернул ноги Лилианы вокруг своих бедер и приподнялся, чтобы насладиться видом ее, трепещущей в его объятиях.

– Скажи мне, ми аморе. Скажи мне, как ты желаешь, чтобы я овладел тобой.

В ответ она лишь прикрыла глаза в томном согласии.

– Я возьму все, что у тебя есть, Лилиана, буду смаковать тебя и все, что ты можешь дать мне. Этого ты хочешь? Это тебе нужно? Прямо сейчас? И впредь?

Лили слышала Антонио словно из глубин сна.

Все произошедшее с тех пор, как он пришел к ней вчера, ощущалось именно так.

Но даже в самых безумных фантазиях она не смела и надеяться, что Антонио питал к ней ту же всеобъемлющую страсть, – и уступит этой страсти так же быстро, как и она сама.

Но он уступил. И пока сдерживался лишь для того, чтобы удостовериться, что она жаждала его вторжения и разрешала его неистовство.

О, как же она желала этого! Даже если сила его господства, настойчивость его вожделения ошеломляли ее. Сердце судорожно колотилось, и она чувствовала, как каждая ее частичка кричала, умоляя о его обладании.

Почти лишаясь чувств от желания, Лили вглядывалась в Антонио, вздымавшегося над ней, и любовалась тем, как огненно-красная палитра небосклона обрамляет его великолепное тело, заставляя его красоту пылать. Чувствуя, что умрет, если он не овладеет ею, Лили произнесла:

– Возьми меня всю, дай мне всего себя. Делай со мной все, Антонио… все.

Набросившись на нее с неистовой алчностью, Антонио обнажил зубы в тихом рычании и, сжав ее груди в дрожащих ладонях, стал с наслаждением мять их. А потом наклонился и втянул один из сосков влажным ртом, вырывая из груди Лили крик. Она раскрепощалась с каждой его лаской, будто специально выверенной так, чтобы доставить максимальное наслаждение.

Лили затрепетала, когда он скользнул по ее телу и остановился у лона, заставляя ее возгораться от его дыхания.

– Перфетто, беллецца, манифика… – прорычал он хриплым басом, и ее тело свело чувственной судорогой.

– Антонио, пожалуйста…

– Си, аморе, я буду доставлять тебе удовольствие… отныне и навеки.

Он прижался лицом к ее бедрам, схватив губами дрожащую плоть, будто изголодавшийся человек, не знающий, с чего начать пир. Ее пальцы нырнули в его шелковистые волосы, прижимая его сильнее, требуя еще больше.

Он скользнул рукой между ее бедер и стал распалять ее, водя подушечкой большого пальца по ее наружным складкам. Ее холмик тут же воспламенился, ее мольбы слились в один монотонный стон, пока Антонио не погрузил палец между влажными складками, остановившись у входа в лоно.

– Я мечтал о тебе вот так с самого первого дня, так откройся же мне…

Он развел ноги Лили, положив их себе на плечи. Ее стоны стали пронзительнее, а дыхание – тяжелее.

Антонио вдыхал ее аромат, урча, как лев. Лили вскинула бедра к нему, и мольба слетела с ее губ. Мольба превратилась в пронзительный крик, когда он медленно скользнул пальцем внутрь ее тела, и блаженство с отчаянной силой пронзило ее.

Он снова довел ее до оргазма одним прикосновением.

Тело Лили содрогалось в чувственном послевкусии, а она все так же чувствовала его палец в себе, ритмично скользящий внутри, снова пробуждающий ее к страсти. Прерывистое дыхание вырвалось из ее груди, когда над набухшим бутоном запорхал его язык. Каждое прикосновение снова распаляло желание, словно она только что не испытала самый мощный оргазм в жизни.

Вскоре Лили уже всхлипывала, дергаясь в пылкой судороге, полностью открываясь двойному нападению, пока Антонио не заставил ее закричать от новой, сильнее прежней, яростной разрядки.

Вынырнув из глубины опьяняющего насыщения, изнуренная ласками Лили перехватила взгляд Антонио в заходящем солнце. Его глаза, потяжелевшие от вожделения, пылали синевой.

– С этого мгновения каждый божий день ты – в моем меню, – прошептал он. – Я уже пристрастился к твоему вкусу.

Что-то сжалось у нее внутри, став почти болезненным. Лили ошеломило осознание того, что это снова нахлынуло возбуждение. А еще она ощущала нечто иное – то, что никогда прежде не испытывала. Пустоту внутри, которую требовалось заполнить. Им. Только им.

– Так не отказывай себе в этом. – Она едва узнала собственный голос, охрипший от вожделения. – Не медли, иначе взорвусь.

В Антонио тут же пробудился свирепый завоеватель, который собственнически сжал ее холмик.

– И ты получишь свое. Я буду доводить тебя до экстаза до тех пор, пока ты уже не сможешь молить о большем.

От этой чувственной угрозы сердце Лили понеслось безумным галопом. Антонио опять навис над ней, прокладывая дорожку поцелуев от ее холмика до лица, пока наконец не посмотрел ей в глаза.

– Ты хотя бы понимаешь, насколько ты невероятна? – В ответ на смущенное лепетание Лили он настойчиво бросил: – Разве ты не видишь, какой невероятной я считаю тебя?

Он приподнялся над ней, демонстрируя свое совершенство, и Лили обожгла потребность изучать его руками, упиваться им. Одного взгляда на эффект, который она производила на него, на его воплощенную мужественность, хватило, чтобы наполнить Лили сексуальной мукой. Именно из-за этого чуть раньше, проснувшись, она не удержалась от желания ласкать его, хотя даже во сне не посмела снять одеяло, которым он накрылся. Сейчас же она заставила себя опустить взгляд… и прониклась благоговейным страхом от размера и красоты его плоти.

Антонио потянулся к полу, подобрал брошенные брюки и вытащил пакетик из фольги. На сей раз он подготовился. А в прошлый раз – нет, и это означало, что он еще не приводил сюда женщин. От осознания этого нынешний момент показался даже более значимым, невероятным.

Многообещающе глядя ей в глаза, Антонио разорвал пакетик.

Лили чуть не испытала еще один оргазм от одного вида того, как он раскатывает защиту по своей плоти.

– Теперь я возьму тебя, ми аморе.

Трепеща от предвкушения, она прохныкала:

– Да… да, пожалуйста.

Антонио прижался к Лили, и она обняла его дрожащими руками. Потом вскрикнула, когда в ее мягкость вжалась его восхитительная твердость.

Разведя ноги Лилианы шире, Антонио стал медленно проникать в ее влажное лоно, доведя ее до предела еще до того, как он зарычал и погрузился в нее одним длинным, яростным выпадом.

Раскаленное копье боли надолго погасило все вокруг, выжимая крик из самых глубин тела Лилианы, а потом на нее нахлынули другие, незнакомые прежде ощущения. Полноты, завершенности.