— Спасибо, — сказал Рюмин.

Он положил трубку, посмотрел на журналиста. Тот виновато улыбнулся.

— Вы понимаете, что действовали… не совсем законно? — спросил капитан.

— Может быть. Но… меня же никто оттуда не прогнал.

— Согласен. Наша оплошность. Как вы узнали об убийстве?

Вместо ответа парень отвернул полу куртки. На ремне висела маленькая портативная рация.

— Настроена на милицейскую волну. Кто-то торопил перевозку и назвал адрес. Ему ответили, что надо дождаться капитана Рюмина с Петровки. Я был поблизости. Приехал, увидел, что это может быть интересно читателям, и стал работать.

Рюмин покачал головой. Ему приходилось встречаться с журналистской братией. Смелая и нахальная публика, однако этот мог дать сто очков вперед любому.

— Хорошо. — Рюмин подвинул к себе пепельницу, сигареты и закурил. — Чего же вы хотите от меня?

Северцев едва не рассмеялся — настолько ему казался очевидным ответ на этот вопрос.

— Мне нужны ваши комментарии. Вы же ведете это дело?

Рюмин нагнулся, положил локти на стол. На губах его играла кривая усмешка.

— Я восхищен вашей наглостью, господин вольный стрелок, — сказал он. — Вам известно, что такое тайна следствия?

— Разумеется, — ответил Северцев. Казалось, слова Рюмина ничуть его не смутили. — Но ведь я и не прошу ее разглашать.

— Тогда о чем вы просите?

— Понимаете, — журналист пытался найти убедительные доводы. — Об этом деле все равно будут говорить. Убийство модели — жареный факт, а жареные факты поднимают тираж. Так или иначе, но скоро вас будет осаждать толпа репортеров. Я прошу, чтобы вы не забывали, кто был первым. Мне нужен от вас эксклюзив.

Их разговор прервал требовательный телефонный звонок. Старый черный аппарат на столе Рюмина имел очень неприятный тембр, и капитан поспешил снять трубку.

— Да, слушаю!

— Спасибо за пончики! — послышалось из динамика. — Очень недурны. Правда, масло могли бы менять и почаще, чем раз в полгода. Все хотят сэкономить!

— Теперь скажи что-нибудь по делу.

— По делу? — Стас захихикал. Его смешок неприятно щекотал Рюмину ухо. — Может быть, тебе известно, что в дактилоскопии существует около ста пятидесяти пунктов сравнения?

— Я запомню. Дальше.

— Чтобы установить идентичность отпечатков, достаточно совпадений по восьми пунктам, — продолжал криминалист.

— Бесспорно, это интересный факт! А если добавить чуть-чуть конкретики?

— В деле об убийстве на Тимирязевской улице фигурирует один отпечаток — правого большого пальца. Четкий, оставленный кровью на стекле.

— Я в курсе.

— На стакане, который ты мне притащил, тоже есть отпечаток правого большого пальца, — Стас, желая насладиться нетерпением Рюмина, нарочно тянул время.

— Ну? И что?

— Я не знаю, порадует тебя это или нет, но… Они совпадают — минимум по шестнадцати пунктам! — торжествующе заключил Петровский.

Рюмин почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Это было непередаваемое, ни с чем не сравнимое ощущение. То же самое испытывает стрелок, когда на огневом рубеже появляется старый матерый волк.

— Ошибки быть не может? — спросил капитан.

— Ошибка в том, что ты поскупился и взял слишком мало пончиков. Тебе нужна официальная экспертиза или будет достаточно моих слов?

— Пока достаточно, но ты все же подготовь, — капитан, уняв азартную дрожь в руках, положил трубку и посмотрел на Северцева. — Итак, на чем мы остановились?

— Я хочу, чтобы вы дали мне эксклюзив, — повторил журналист.

Выражаясь боксерской терминологией, рисунок боя изменился. Еще минуту назад Рюмин собирался прочитать нахальному парню лекцию и выставить за дверь, но теперь… «Он может быть полезен», — подумал капитан.

— Но эксклюзив, наверное, чего-то стоит, — вкрадчиво сказал Рюмин.

— Назовите сумму, — не растерялся журналист. — Я включу ее в накладные расходы. Редактор оплатит.

Опер покачал головой.

— Я не имею в виду деньги. Вы готовы оказать мне небольшую услугу?

Северцев пожал плечами.

— Смотря в чем она будет заключаться.

— Что вы знаете о господине Рудакове?

— Михаил Наумович? — журналист медлил с ответом. — Не очень много, — наконец сказал он. — Неприятный тип. Ходят слухи, что он подкладывает своих девочек нужным людям. Поэтому его бизнес процветает.

Рюмин кивнул.

— Вы можете написать об этом? Раздуть скандал?

Северцев задумался.

— Понимаете, одно дело — слухи. Для хорошего скандала их недостаточно. И совсем другое — факты.

— Факты будут. Неопровержимые, — успокоил капитан.

— Если я правильно понял, вы предлагаете сделку? — осторожно спросил журналист.

Как ни крути, это и была сделка. Рюмин не мог добраться до Рудакова — до тех пор, пока его защищали могущественные покровители.

Но если провести грамотную атаку… «Одновременно на двух уровнях, — мысленно уточнил Рюмин. — Голова-печень, голова-печень…» Тогда дело может выгореть. Из невинного владельца модельного агентства Рудаков моментально превратится в банального сутенера. Кто захочет вступаться за человека с подмоченной репутацией?

Рюмину казалось, что расчет верен. Северцев хочет использовать капитана. Почему бы не использовать самого Северцева?

— Это не сделка. Скорее — сотрудничество. Поднимете шум вокруг «Моцарта» — получите материалы об убийстве. — Парень все еще колебался. — И — убийце, — с нажимом добавил капитан.

— Заманчивое предложение, — усмехнулся Северцев.

— По рукам?

— Пожалуй…

— Учтите, — Рюмин предупреждающе поднял руку. Столбик пепла упал на стол. Капитан смахнул его тыльной стороной ладони. — Материалы — взамен на скандал. Только в такой последовательности и никак не иначе.

— Я согласен, — наконец решился Северцев.

— Вот и отлично! А сейчас, — капитан раздавил окурок в пепельнице и посмотрел на часы, — пора заняться делом!

На нижнем ярусе Ростокинского подземного паркинга было тихо и пустынно. Рудаков вышел из своего «БМВ» и нажал кнопку брелока сигнализации, поставив автомобиль на охрану.

В дальнем от съездного пандуса углу на фоне грязно-белых стен темнела высокая фигура.

— Рюмин? — негромко спросил Михаил.

Гулкое эхо, отражаясь от угловатых бетонных балок, трижды повторило: «Рюмин?», «Рюмин?», «Рюмин?». Человек махнул Рудакову рукой.