Проведя около часа в отделе игрушек, они накупили уйму вещей, которые, по их мнению, должны были понравиться любой маленькой девочке.

Кэролайн хотя и понимала, что находится в мире грез, но оттого, что она была с Мэтью, что они вместе выбирали подарки для Кетлин, чувствовала себя такой счастливой, какой не была никогда в жизни.

Мэтью приглядел упаковочную бумагу с изображением Санта-Клауса и оленей и попросил завернуть подарки и прислать их в отель.

Но вместо того, чтобы сразу туда и направиться, как она ожидала, Мэтью сказал, что им надо купить кое-что еще.

Они поднялись этажом выше. Поняв, что это отдел мехов, Кэролайн бросила на Мэтью тревожный взгляд.

– Зачем…

Он оборвал ее на полуслове:

– Затем, что я собираюсь купить тебе теплую одежду.

– Нет! – Она остановилась. – Я не хочу, чтобы ты мне что-то покупал.

Мэтью с силой сжал ее плечи и с ледяным спокойствием, которое, как она знала, не предвещало ничего хорошего, сказал:

– Прежде чем скандалить, может быть, ты меня выслушаешь, Кэролайн? Это не плата за предоставленные услуги. Если бы это было так, я бы купил тебе норковую шубу. Я просто хочу купить тебе небольшой рождественский подарок.

– Я ненавижу натуральные меха, – дрожа, сказала она.

– Тогда выбери что-нибудь из искусственного меха.

Взяв ее за локоть, он повел ее вперед и сам выбрал красивое манто, которое она по неопытности приняла за норковое. Распахнув его, Мэтью показал ей этикетку, на которой было написано: «Красота без жестокости». И указывалось, что это стопроцентное акриловое волокно.

Хотя мех и не был натуральным, он был весьма дорогим.

– Примерь.

Шубка была легкая, мягкая и необыкновенно теплая. Большой воротник легко превращался в капюшон.

– Идеально, – проговорил Мэтью. – Если ты, конечно, не хочешь что-то другое.

– Нет. Но я просто не…

– Ну тогда мы берем это, – заявил Мэтью. И, обратившись к довольно высокомерной продавщице, выросшей невесть откуда за их спинами, сказал: – Не упаковывайте. Моя невеста сразу наденет ее.

Взволнованная, но благодарная ему за то, что он представил ее как свою невесту, Кэролайн проследовала за ним к кассе.

Через несколько минут, с фирменным пакетом в руках, в котором лежала ее куртка, Кэролайн и Мэтью вышли на заснеженную улицу и направились к отелю.

Выполнив все задуманное, Мэтью снова стал приятным спутником, сделавшим для нее этот день таким радостным. Перестав чувствовать неловкость из-за шубы, Кэролайн снова подпала под его обаяние.

Они выпили чаю, а потом погрузили все подарки в сани и поехали назад по тихой дороге вдоль озера.

Солнце спряталось. Жемчужно-серое небо покрылось облаками. Тихо подкрадывались сумерки. Свет фонарей разливался яркой желтизной на снежных откосах, окаймлявших дорогу.

Ощущая мягкое тепло подаренной шубки, Кэролайн погрузилась в радужные мечты. Она любовалась пейзажем, словно сошедшим с рождественской открытки, и прислушивалась к приглушенному цоканью копыт.

– Сколько лет было твоему мужу, когда он умер?

Неожиданный вопрос Мэтью разбил ее счастливые мечты – словно камень ударил по стеклу.

– Ч-что?

Он повторил вопрос. Потрясенная, она сказала правду:

– Двадцать четыре.

– Непростительно молод, – заметил Мэтью. – Мой сводный брат Тони умер в том же возрасте. Отчего он умер?

Запнувшись, она ответила хриплым голосом:

– У него была редкая форма рака.

Мгновение Мэтью казался озадаченным, потом сказал:

– Тони погиб в автомобильной катастрофе. За рулем была его жена. Один Бог знает, почему он разрешил ей вести машину. Шел снег, дороги были плохими, а она была не в том состоянии, чтобы сидеть за рулем.

Кэролайн сказала в отчаянии:

– Кажется, ты считаешь, что дорожная авария произошла по ее вине.

– Я не виню ее в том, что произошла авария… Этого нельзя было избежать. Была гололедица. Их занесло на льду, и они ударились в бетонную опору моста. Тони выбросило через ветровое стекло. Позже, во время расследования, выяснилось: она настояла на том, чтобы вести машину, они поменялись местами и он не пристегнул ремень безопасности. Так что я считаю ее виноватой в его смерти…

«Я считаю ее виноватой в его смерти…»— стучало в голове Кэролайн. Она прижала руки в перчатках к вискам.

Шок от предъявленного Мэтью безжалостного обвинения был еще сильнее оттого, что она только что испытывала невыразимое счастье. Она сидела неподвижно. Каждый вдох причинял ей боль, словно горло стискивал железный обруч. Она ничем не могла облегчить эту боль.

Тони всегда забывал о ремне безопасности, и ей приходилось напоминать ему, чтобы он пристегнулся. Но в ту ночь она не сделала этого. Так что Мэтью был прав.

Она застонала от отчаяния.

– Все в порядке? – резко спросил Мэтью.

– Да, – прошептала она онемевшими губами.

– Я подумал, что напоминание о муже растревожило тебя.

– У меня просто немного заболела голова.

– Надеюсь, ничего серьезного? – участливо спросил он, но она насторожилась. – Я собирался пойти с тобой сегодня на банкет по случаю Рождества.

Всего пять минут назад, несмотря на то, что у нее не было подходящего для случая туалета, она бы с радостью приняла предложение Мэтью.

Сейчас, когда такой прекрасный день был испорчен, ее страшила сама мысль, что ей придется вести себя так, будто ничего не произошло.

Но, вспомнив его слова: «Если я прошу тебя быть моей спутницей, я вправе ждать твоего согласия», – она закусила губу, а потом отрывисто сказала:

– Когда мы вернемся, я приму таблетку от головной боли.

Мэтью никак не прокомментировал это, и, если не считать скрипа саней, следующие несколько миль они ехали в тишине. Кэролайн сидела неподвижно и отрешенно, погруженная в свои мысли.

Ей даже в голову не приходило, что Мэтью может обвинить ее в смерти Тони. Она была не в силах справиться с шоком.

Наверное, ей не следовало соглашаться на эту работу. Тогда не пришлось бы испытать столько боли и страданий… Но так она бы не встретилась со своей дочерью и не пережила бы столько счастливых минут в объятиях Мэтью.

Нет, она не должна жалеть ни о чем. Несмотря на то, что на нее с новой силой обрушились воспоминания о той ужасной ночи и перед глазами снова возникло полное отчаяния молодое красивое лицо Тони…