К концу сентября Польская кампания была завершена, польская армия прекратила существование. Все действующие германские дивизии, которые были заняты там, можно было перебросить на Запад. Достаточно было оставить генерал-губернаторство под защитой резервистов и местной охраны. Переброска началась в конце сентября, войска, прибывающие на Запад, впервые наполнили плотью и кровью костяк армии, который существовал до сих пор. Наконец кризис на Западе миновал. После ноября ни одна атака французов не имела каких-нибудь шансов на успех.

27 сентября 1939 года Гитлер приказал главнокомандующему вермахтом и начальнику их Генерального штаба посетить его в рейхсканцелярии. Он сообщил им, что принял решение напасть на Францию, поскольку было невыносимо ждать, когда западные государства нападут первыми. Находясь на передовой, Рур, являвшийся ядром военной промышленности, может попасть в руки врага, а этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах. Нейтралитет Бельгии был ненастоящим, только что она построила укрепления именно на германской, а не на французской границе. Последняя была весьма скудно укомплектована людьми, в то время как все ее силы сосредоточились на границе с Германией. К тому же Гитлер располагал неопровержимыми доказательствами того, что существовало соглашение со стороны Генеральных штабов западных государств о том, что англо-французские войска должны вступить в Бельгию. Удар против Франции, по его мнению, следует нанести с правого крыла в направлении Лана. Армия должна была ответить ему, какова самая ранняя дата начала выступления. Гитлер сообщил командованию о своих намерениях без предварительного обсуждения их с Браухичем или Гальдером. Ибо те хотели продолжить существующую оборону, поскольку считали, что нарушение нейтралитета Голландии и Бельгии не может быть оправданным, а также потому, что германские силы недостаточно сильны, чтобы прорвать линию Мажино фронтальной атакой.

Следующие встречи между Гитлером и армейскими лидерами происходили в первой половине октября. И вновь Гитлер подчеркнул важность Бельгии и Голландии, как зоны обороны для Рура, а равно как щита от атак с воздуха. По его мнению, войска западных государств могут войти в Бельгию в любой момент, по договоренности с ее правительством. Относительно этого имеются недвусмысленные свидетельства. Было крайне важно, чтобы враг не прорвался первым, поэтому необходимо поторопиться. Браухич чувствовал, что он не в той позиции, чтобы отговаривать Гитлера от его плана, а самая ранняя дата, когда армия могла быть готова, была назначена на 12 ноября.

Тем временем за прибытием войск с востока последовала реорганизация армии. Теперь она состояла не из одной, а из трех групп армий и включала не три, а семь армий. Если перед этим все было направлено на длительную позиционную войну, то теперь политика полностью изменилась. Командующие, которые с большими трудностями умудрялись готовить их рекрутов и резервные дивизии к обороне, теперь, к своему недовольству, находили, что от них ждут, что они поведут эти зеленые войска в атаку. Они считали, что их подразделения не готовы для этого, и предвидели поражение. В то же время намерение нарушить нейтралитет стран, которые теперь назывались Бенилюкс, явилось для многих шоком. Тяжелые политические последствия вторжения в Бельгию в 1914 году все еще были свежи в памяти многих офицеров. Обо всех этих ошибках было доложено Верховному командованию армии, и это лишь укрепляло намерение последней как можно дольше оттянуть начало наступления и таким образом выиграть время для смены политической ситуации. Армейские лидеры все еще верили, что возможно некое урегулирование конфликта, которое поможет избежать мировой войны с ее непредсказуемыми последствиями. В этом, как они понимали, их мнение совпадает с мнением основной части германского народа. Наиболее выдающимся среди командиров высокого ранга был фельдмаршал фон Лееб, который пытался всеми имевшимися в его распоряжении средствами поддержать высшее командование армии в его оппозиции к Гитлеру. Меморандум, который он направил Браухичу, был представлен на Нюрнбергском трибунале. 31 октября 1939 года он среди прочего писал главнокомандующему армией: «Долг главнокомандующего армией, поддержанный всем Генеральным штабом и всеми ответственными органами армии, состоит в том, чтобы четко выразить свои взгляды, формально и со всем возможным усилением… Я готов лично заступиться за вас в ближайшие дни и сделать все, что может быть вследствие этого желательно или станет необходимым».

5 ноября 1939 года Браухич, после своих консультаций с группами армий, сказал Гитлеру, что нападение, которое планируется на 12 ноября, должно быть отложено. В качестве доводов он привел неблагоприятную погоду, серьезные просчеты в организации армии, необходимость создать новые формирования, развитие технических методов для совершения прорыва через линию Мажино и необходимость большего времени на подготовку и улучшение дисциплины в армии. Разговор закончился яростной сценой между Браухичем и Гитлером. В конце ее Гитлер лишь отменил свой приказ напасть 12 ноября, когда стало очевидно, что враг об этом узнал. В последующие дни Гитлер постоянно отдавал новые приказы о нападении, с интервалами в несколько дней, только для того, чтобы их потом отменить. Но тут наступила исключительно суровая зима 1939/40 года, которая сделала наступление совершенно невозможным.

23 ноября Гитлер приказал всем армиям и командующим армейскими группами прибыть к нему в рейхсканцелярию. Он отругал их за то, что они являлись представителями реакционного духа, который уже проявили во время Первой мировой войны. Он был убежден во мнении, что офицеры вели себя как «джентльмены» во время Польской кампании. Армейские лидеры противостояли всем его успешным предприятиям, была ли это реоккупация Рейнской области, или марш в Австрию, или его действия в Чехословакии. Он один создал новую армию за короткий промежуток времени перед лицом сопротивления армейского руководства. Благодаря ему Польская кампания была выиграна так быстро. А теперь все вокруг находят причины, почему не стоит начинать атаку на Францию. Однако он не позволит вводить себя в заблуждение. Он требует абсолютного соглашения с его идеями и безоговорочного подчинения. Говорят, что после этой речи Гитлер выпалил: «Что это за генералы, если мне приходится подталкивать их к войне, вместо того чтобы они сами делали это?» В тот же вечер Браухич подал в отставку, которая, впрочем, не была принята.

В соответствии с первоначальным планом кампании центр тяжести должен был лежать на правом фланге, а развертывание намечалось таким же, как в 1914 году. Впрочем, в феврале 1940 года был подготовлен новый план. Он избегал повторения 1914 года и предполагал, что французские и британские войска, вошедшие в Бельгию, должны быть сразу же уничтожены. И только после этого остатки французской армии будут разбиты. Этот новый план требовал смещения основного акцента на атаку с правого фланга к югу фронта, то есть в направлении группы армий Рундштедта. Враг вряд ли будет ожидать сильный танковый удар через Арденны. Часто выражаемое предположение, что оригинальный план был изменен только потому, что курьерский самолет, на котором везли более ранние указания, попал в руки бельгийцев, не имеет под собой оснований.

Вермахт получил передышку в семь месяцев, которую он грамотно использовал для обучения солдат и улучшения их дисциплины. За это время дивизии второй, третьей и четвертой линий стали полностью боеспособными, они преобразились из вооруженной банды в войска. Более того, еще больше линейных дивизий были поставлены на службу зимой 1939/40 года, они получили снаряжение, захваченное в Польше.