Сначала приветствия скульптора удостоился лорд Уоттон, затем Бернини с лукавой улыбкой, подчеркиваемой его усиками, повернулся к стоявшей чуть поодаль Клариссе. Какое высокомерие! Самомнение сквозило даже в его поклоне. И это при том, что он ни на вершок не был выше ее, хотя на французский манер надел к своим штанам до колен и чулкам туфли с пряжками на высоких каблуках. Ничего подобного на мужчинах Клариссе видеть до сих пор не доводилось. Вдруг она ощутила непреодолимое желание как можно скорее покончить с этой церемонией.

— Позвольте мне от имени моей королевы выразить вам благодарность за созданный вами бюст ее супруга, короля Карла I. Поражает полнота сходства его величества с тем, как он изображен на портретах господина Ван Дейка.

— Прошу вас передать его величеству мои извинения за темные пятнышки на лбу бюста — это произошло вследствие особой структуры мрамора. Однако могу вас заверить, что они исчезнут, стоит его величеству перейти в католичество.

Что за бестактное пожелание! Кларисса решила воздержаться от дальнейших похвал в адрес маэстро и в завершение своего краткого монолога привела слова самого Карла I:

— «И пусть камень сей украсит руку, создававшую это произведение!»

— Камень этот цвета ваших глаз, княгиня, — ответил Бернини. — И он куда лучше подошел бы вам, чем мне! Но боюсь, что не смогу отказаться от такого подношения из-за опасений разобидеть его величество.

Проворным жестом карманника Бернини схватил шкатулку со смарагдом, и она тотчас же скрылась в полах его расшитого золотом сюртука. По знаку лорда Генри Уоттона расположившийся на подиуме неподалеку от входа оркестр заиграл, и гости стали выстраиваться для танца. Кларисса уже обреченно подняла руку, собираясь протянуть ее Бернини, однако скульптор, к ее удивлению, тут же пригласил на танец… нет, не ее, а донну Олимпию.

— Что за манеры! — вырвалось у Клариссы.

— К сожалению, не могу отомстить за них, — со вздохом высказался Уоттон. — Как танцор я плох настолько, что уже сама попытка пригласить вас — преступление. А сейчас прошу великодушно простить — гости.

Возмущенная и растерянная, Кларисса рассеянно потянулась за бокалом вина, предложенным лакеем. Сделав глоток, девушка заметила, что руки у нее предательски трясутся. Глядя поверх бокала, Кларисса наблюдала за тем, как Бернини в паре с ее кузиной ведет сарабанду. Что ее так взволновало? Что этот спесивый итальянец попытался высмеять ее короля? Или что не пригласил ее танцевать? Но разве можно это считать оскорблением? Напротив, она без памяти рада, что сей павлин пригласил не ее. Как он семенит ножками в своих туфлях на высоких каблуках! Манерный, будто дама. И в танце обмахивается веером, беспрерывно что-то нашептывая Олимпии! Хотя из такта все же ни разу не выбился. Да, так танцевать дано лишь итальянцам. Господи, и что они только там обсуждают?

Внезапно их взгляды встретились, но прежде чем Бернини успел кивнуть Клариссе, та демонстративно повернулась к нему спиной.

На нее полным ожидания взором смотрели огромные глаза: мраморная статуя женщины. Чуть наморщив лоб, она полураскрыла полные губы, будто в этот момент ей привиделось нечто любопытное. Выражение лица статуи и волновало, и притягивало. И хотя женщина внешне ничуть не походила на Клариссу, девушке вдруг необъяснимым образом стало казаться, что она видит свое отражение в зеркале.

— Вас заинтересовала моя работа?

Кларисса так резко повернулась, что выплеснулось вино из бокала. Это вызвало улыбку Бернини.

— Для меня было бы большой честью, — произнес он, — видеть вас у себя в мастерской.

— Я послезавтра отъезжаю — навсегда.

— Тогда у вас еще целый день в запасе — вы вполне можете успеть.

— Уверена, что не смогу.

Только сейчас Кларисса заметила, что мраморный бюст залит вином. По каменному лицу расползались красные потеки.

— О, что я наделала! — виновато воскликнула девушка. — Я готова возместить причиненный ущерб. Назовите сумму!

— Ущерб? — воскликнул Бернини. — Ей богу, мне стыдно! Именно сейчас этот бюст достиг совершенства! Вы только взгляните, как восхитительно покраснела красавица! Будто ее застигли за прегрешением. Будьте уверены, я бы никогда не додумался подкрасить ее.

И снова эта улыбка. Он что, потешается над ней? Сердце Клариссы почему-то застучало, а во рту пересохло. Что все это означает?.. Поднеся к губам бокал, она залпом опорожнила его.

— Так вы не придете ко мне в мастерскую? — не отставал Бернини, помахивая веером.

Кларисса твердо решила сменить тему:

— Все выставленные здесь скульптуры — ваши?

— Вы имеете в виду этот дворец или же Рим?

Она пропустила мимо ушей очередное свидетельство бахвальства Бернини и, призвав на помощь все свою светскую надменность, отчужденным тоном сказала:

— Представляю себе, скольких сил стоит высечь из камня подобное.

— Сил? Ровным счетом никаких! — рассмеялся Лоренцо. — Все уже и так на месте! Что бы от тебя ни потребовалось высечь, благословляющего паству кардинала или купающуюся женщину, они уже и так заключены в мраморе.

— То есть?

— То есть предстоит лишь избавиться от лишнего камня.

Кларисса против воли рассмеялась. Может, все дело в вине, не следовало его пить столько, и вдобавок залпом. Не отрывая взора от Бернини, девушка поставила бокал. Как же бесцеремонно он ее разглядывает! Впрочем, сейчас это почему-то не вызывало и тени смущения.

— А вон тот херувим? — Кларисса указала на бюст зашедшегося отчаянным криком человека. — Он тоже прятался от вас в мраморе?

— Херувим? — удивился Бернини. — С чего вы взяли, что это херувим? Херувимы — счастливейшие создания на свете. Они только и знают, что ликуют да хохочут.

— Мне казалось, близость Бога доставляет им страдания. Оттого что сами они несовершенны.

— Вздор! Нет-нет, в этом бюсте запечатлена проклятая душа, оказавшаяся в аду. Ну и пусть себе жарится там! Но покажите мне то, что вам понравилось больше всего.

Кларисса огляделась. Уж конечно, не этот бесстыдник Приап у окна! И не вскармливающая ребенка мраморная козлица. Может быть, Давид вон там, в конце зала? Нет-нет, и не он. Уж очень его физиономия напоминает того, кто его изваял.

— Что это за пара вон там, дальше?

— Вы имеете в виду Аполлона и Дафну? Готов снять перед вами шляпу! У вас неплохой вкус!

Захлопнув веер, Лоренцо спрятал его в складках сюртука и, подав Клариссе руку, провел девушку в соседний зал. Она сначала видела лишь спину Аполлона и развевавшиеся волосы и превращавшиеся в лавровые ветви руки Дафны.

— Я специально велел расположить их так, чтобы пара предстала взору зрителя не сразу, а постепенно.

Лишь выйдя на середину зала, Кларисса смогла рассмотреть лица обеих мраморных фигур. Казалось, они вот-вот сорвутся с места и умчатся в раскинувшийся за окнами дворца сад. На постаменте были высечены строки стихов.