— Не думаю, что это что-то меняет, — сказала Пэм, и голос ее был неожиданно нежным. — Теперь, благодаря Андре, мы знаем, что в тебе течет кровь фей, и было бы очень удобно списать все на это. Но не думаю, что дело в ней, не так ли? Я знаю много людей, ведущих происхождение от фей, и ни один из них был телепатом. Я думаю, все дело в тебе самой, Сьюки. Конечно, знание того, что в тебе есть примесь фей, наводит на размышления, какова ты на вкус. Я действительно наслаждалась глоточком, который получила, когда менада тебя покалечила, несмотря на то, что ты была подпорчена ее ядом. Мы любим фей, ты же знаешь.

— До смерти любите, — сказала я чуть слышно, но Пэм, конечно, услышала.

— Бывает, — согласилась она с легкой улыбкой. В этом вся Пэм.

— Так что в итоге?

Я была готова вернуться домой и просто побыть нормальным человеком.

— Когда я говорю «мы» не знали про соглашение Билла с королевой, это включает в себя Эрика, — сказала Пэм просто.

Я посмотрела на свои ноги, пытаясь сохранить лицо под контролем.

— Эрик чувствует себя особенно разраженным по этому поводу, — сказала Пэм.

Сейчас она тщательно подбирала слова.

— Он разгневан на Билла потому, что Билл заключит соглашение с королевой в обход Эрика. Он разгневан тем, что не смог распознать планы Билла. Он сердит на тебя, потому что ты задела его за живое. Он рассержен на королеву, потому что она оказалась более коварной, чем он. Конечно, именно по этой причине она королева. Эрик никогда не будет королем, если он не сможет контролировать себя лучше.

— Ты действительно беспокоишься о нем?

Я бы никогда не подумала, что Пэм может быть чем-то вообще всерьез обеспокоена. Когда она кивнула, я осмелилась спросить:

— Когда ты познакомилась с Эриком?

Мне всегда это было интересно, и сегодня вечером Пэм, по-видимому, была в подходящем настроении.

— Я познакомилась с ним в Лондоне в последнюю ночь моей жизни.

Ее голос звучал из темноты. Я могла видеть половину ее лица в свете огней сигнализации, и она выглядела довольно спокойно.

— Я рисковала всем во имя любви. Ты будешь смеяться, услышав это.

Мне почему-то было совсем не смешно.

— Я была очень своенравной девушкой для своего времени. Молодой леди не допускалось быть наедине с джентльменом, или любым другим мужчиной, если уж на то пошло. Совсем не так, как сейчас, — губы Пэм на мгновение искривились в усмешку. — Но я была романтичной и смелой. Я выскользнула из дома поздно ночью, чтобы встретиться с кузеном моей ближайшей подруги, девушки, которая жила по соседству. Кузен находился с визитом из Бристоля, и мы очень нравились друг друга. Мои родители не считали его достойной парой, так что я знала, что они бы не позволили ему ухаживать за мной. И если бы меня поймали наедине с ним в ночное время, это был бы конец. Никакого брака, разве что только мои родители смогли бы его силой заставить жениться на мне. Таким образом, никакого будущего вообще, — Пэм покачала головой. — Сейчас это кажется безумным. Но тогда было время, когда у женщины не было выбора. Ирония заключалась в том, что наша встреча была совершенно невинна. Несколько поцелуев, много сентиментальной болтовни, любовь до гроба. Бла-бла-бла…

Я улыбнулась Пэм, но она не смотрела на меня, чтобы заметить улыбку.

— На обратном пути, стараясь двигаться как можно тише через сад, я встретила с Эриком. Невозможно было двигаться достаточно бесшумно, чтобы избежать его.

На долгое время она замолчала.

— И вот это действительно был конец.

— Зачем он обратил тебя? — а села поглубже на свой стул и положила ногу на ногу. Это был неожиданный и приятный разговор.

— Я думаю, он был одинок, — сказала она, и слабый оттенок удивления сквозил в ее голосе. — Его последняя спутница встала на свой путь, так как дети не могут оставаться со своими создателем надолго. Через несколько лет ребенок должен пойти своей дорогой, хотя он может вернуться к создателю, и даже должен, если создатель его призовет.

— Ты была зла на него?

Она, кажется, пыталась вспомнить.

— Во-первых, я был шокирована, — сказала Пэм. — После того, как он осушил меня, он оставил меня в постели в моей комнате, и, конечно, моя семья посчитала, я умерла от какой-то загадочной болезни, и похоронила меня. Эрик меня вырыл, так как я не смогла бы подняться из своего гроба и выбраться наружу. Это было большим подспорьем. Он вытащил меня и все мне объяснил. До той ночи, когда я умерла, я была весьма традиционной женщиной под моими смелыми наклонностями. Я носила много, очень много слоев одежды. Ты была бы поражена платьем, в котором я умерла: рукава, украшения. Из ткани одной только юбки можно было сделать тебе три платья! — Пэм видела только приятные воспоминания, ничего больше. — После того, как я восстала, я обнаружила, что вампирская сущность пробудила во мне некоторую дикость.

— После того, что он сделал, ты не захотела убить его?

— Нет, — сказала она моментально. — Я захотела заняться с ним сексом, и я это сделала. Мы занимались сексом много-много раз, — она улыбнулась. — Связь между создателем и ребенком не должна быть сексуальной, но наша была. Эта ситуация изменилась довольно скоро, на самом деле, так как мои вкусы расширялись. Я хотела попробовать все, в чем мне было отказано в моей жизни человека.

— Так тебе на самом деле понравилось это — быть вампиром? Ты была рада?

Пэм пожала плечами.

— Да, мне всегда нравилось быть такой, какая я есть. Мне потребовалось несколько дней, чтобы осознать свою новую сущность. Я никогда даже не слышала о вампирах, прежде чем стала одной из них.

Я не могла себе представить шок Пэм от пробуждения. Озвученная ею мгновенная адаптация к ее новому состоянию удивила меня.

— Ты когда-нибудь возвращалась повидать свою семью? — спросила я.

Да, это было нетактично, и я пожалела об этом сразу, после того, как из моих уст вылетели эти слова.

— Я видела их издалека, может быть, лет десять спустя. Ты же понимаешь, первое, что необходимо было сделать новой вампирше — это покинуть свою родину. В противном случае она рисковала быть опознанной и выслеженной. Теперь ты можешь гулять на виду у всех вокруг столько, сколько тебе захочется. Но мы были очень скрытны, очень осторожны. Эрик и я покинули Лондон настолько быстро, насколько это было возможно, и, проведя некоторое время на севере Англии, пока я привыкала к своему состоянию, мы покинули ее и направились на континент.

Это был ужасно, но увлекательно.

— Ты любишь его?

Пэм выглядела немного озадаченной. На ее гладком лбу появились крошечные морщинки.

— Люблю ли я его? Нет. Мы были хорошими партнерами в сексе и охоте. Но любовь? Нет.

В свете огней сигнализации, которые разбрасывали забавные темные тени во все стороны, я видела, что лицо Пэм расслабилось в обычных гладких линиях.