Несколько месяцев назад Луизиане потребовалось бы два самолета. Теперь одного было достаточно, учитывая, что несколько участников выехали заранее. После встречи в Фэнгтазии я прочитала список пропавших вампиров, и, к моему сожалению, в нем были Мелани и Честер. Я познакомилась с ними в ньюорлеанской штаб-квартире королевы, и хотя у нас не было времени стать близкими приятелями или чем-то в этом роде, они показались мне приятными вампирами.

Возле шлагбаума на въезде в ангар стоял охранник. Он проверил наши с Амелией документы, прежде, чем впустить внутрь. Он был обычным человеком, но производил впечатление компетентного и настороженным охранника.

— Повернёте направо, и припаркуетесь возле двери на восточной стене, — сказал он.

Амелия чуть наклонилась вперед, как обычно, когда она вела машину, но дверь была достаточно легко заметить — там стояло еще несколько машин. Было около десяти утра, и в воздухе ощущалось легкое касание холода. Было чуть прохладно. Это было первое дыхание осени. После жаркого, очень жаркого лета, оно просто несло блаженство. Пэм сказала, что в Роудсе будет холоднее. Она проверила в Интернете температуру на ближайшую неделю, и позвонил мне сказать, что нужно взять свитер. Ее голос звучал почти взволнованно, что было необычно для Пэм. У меня создалось впечатление, что Пэм самую малость встревожена и немного устала от Шревпорта и бара. Может быть, мне это просто показалось.

Амелия помогла мне выгрузить вещи. Ей пришлось снять несколько заклинаний с красного Самсонита,[15]прежде чем она передала мне его. Я не стала спрашивать, что произошло бы, если бы она забыла это сделать; просто вытащила ручку чемодана и закинула саквояж на плечо. Амелия взяла сумку с одеждой и открыла дверь.

Я никогда не была в самолетном ангаре раньше, но он был точно таким, как в фильмах: похож на большую пещеру. Внутри стояло несколько небольших самолетов, но мы прошли к двери в западной стене, как проинструктировала Пэм. Лайнер «Авиалиний Анубис» стоял снаружи. Рабочие в униформе Анубиса грузили гробы на ленту погрузчика. Все они были одеты во все черное за исключением стилизованной головы шакала на груди униформы, вычурной до противного. Они взглянули на нас мимоходом, но никто не окликнул и не попросил документы, когда мы подошли к трапу самолета.

Возле трапа стоял Бобби Берне с блокнотом. Поскольку на улице сияло солнце, было очевидно, что Бобби не вампир, но он был настолько бледным и бесстрастным, что казался одним из них. Я никогда не встречался с ним раньше, но знала, что это был он, а он, безусловно, признал меня. Я выцарапала это из его мозга. Но эта уверенность не остановила его от сверки моего документа с его гребаным списком, а Амелию он оглядел таким долгим пристальным взглядом, будто она не могла превратить его в жабу. (Именно об этом и думала Амелия.)

— Он не квакает, — пробормотала я, и она улыбнулась.

Бобби представился, и когда мы кивнули, он сказал:

— Ваше имя в списке, мисс Стакхаус, но мисс Бродвей в нем нет. Боюсь, Вам придется поднимать свой багаж самостоятельно.

Бобби любил власть.

Амелия что-то прошептала себе под нос, и вдруг Бобби выдал:

— Я подниму этот тяжелый чемодан по лестнице, мисс Стакхаус. Вы справитесь с другой сумкой? Если хотите, я вернусь через минуту и занесу ее.

Изумление на его лице было бесподобно, но я старалась не слишком этим пользоваться. Амелия явно использовала какой-то трюк.

— Спасибо, я справлюсь, — заверила я его, и взяла сумку у Амелии, пока он тащил вверх по лестнице наиболее тяжелую часть багажа.

— Амелия, ты жульничаешь, — сказала я, но не слишком сердито.

— Кто этот мудак? — спросила она.

— Бобби Берне. Он «дневное лицо» Эрика. Все вампиры его ранга имеют такого.

Бобби был недавним приобретением Эрика.

— Что он делает? Сметает пыль с гробов?

— Нет, он заключает деловые соглашения, ездит в банк, забирает вещи из химчистки, решает вопросы в госучреждениях, которые открыты только днем, и так далее.

— Короче, мальчик на побегушках.

— Где-то так. Но он — важный мальчик на побегушках. Он Эриков мальчик на побегушках.

Бобби, который уже спустился вниз по трапу, по-прежнему выглядел удивленным оттого, что был вежлив и полезен.

— Ничего больше с ним не делай, — сказала я, зная, что она обдумывает такую возможность.

Глаза Амелии сверкнули, прежде чем она осознала, о чем я говорю.

— Да, он того не стоит, — признала она. — Я просто ненавижу тех, у кого крыша съезжает от власти.

— А кто их любит? Ну, увидимся через неделю. Спасибо, что проводила меня до самолета.

— Не за что, — она посмотрела на меня с грустной улыбкой. — Желаю хорошо провести время, чтоб тебя там не убили, не покусали и так далее.

Подавшись импульсу, я крепко ее обняла, и после секундного удивления, она обняла меня в ответ.

— Хорошо заботься о Бобе, — сказала я, и пошла вверх по трапу.

Я не могла избавиться от чувства некоторого беспокойства, поскольку вырывалась из своей знакомой жизни, по крайней мере, временно.

Стюардесса Анубиса сказала:

— Выберите место, мисс Стакхаус.

Она взяла мою сумку и убрала ее. Внутри лайнер не был похож на самолет для людей, по крайней мере, так утверждалось на сайте Анубиса. Летный парк Анубиса был в первую очередь разработан и оборудован для транспортировки спящих вампиров, и только во вторую — для человеческих пассажиров. Вдоль стен были вместилища для гробов, подобные гигантским ларям, а в передней части самолета насчитывались три ряда сидений: по три места справа, и по два — слева, для людей типа меня… или, любых других людей, которые могли быть в какой-либо мере полезны вампирам на этой конференции. Сейчас там было только три человека. Ну, один человек и двое частично людей.

— Здравствуйте, г-н Каталиадис, — сказала я, и человек-колобок поднявшись со своего сидения, расцвел в улыбке.

— Здравствуйте, мисс Стакхаус, — сказал он тепло, и весь вид г-на Каталиадиса говорил: «Я так рад видеть Вас снова!».

— Я тоже рада Вас видеть, г-н Каталиадис.

Его фамилия произносилась Ка-ТАЛ-ии-ай-дииз, и если у него было имя, то я его не знала. Рядом с ним сидела очень молодая женщина с ярко-красный перьями волос — его племянница, Дианта. Дианта странно одевалась, но сегодня она превзошла сама себя. Где-то пять футов роста, худая, костлявая, Дианта выбрала оранжевые леггинсы до щиколоток, синие кроксы,[16]белую кружевную юбку, и обтягивающий топ в разводах. От ее вида свербело в глазах.

Дианта не придавала значения паузам, когда говорила. Сейчас она произнесла: