Во рту у щенка был красный резиновый мячик, и он вбежал в комнату, виляя хвостиком и приглашая своего нового друга поиграть с ним в «апорт».

– Это ты? Где ты, ради всего святого, отыскал это? – спросила Эдит у щенка. Она никак не могла придумать ни одной причины, по которой в этих роскошных руинах могла оказаться собачья игрушка.

Щенок был настойчив, и Эдит уже собиралась взять у него поноску, когда увидела в зеркале темный силуэт женщины в дальнем углу комнаты. Наконец-то появилась сестра Томаса. Эдит почувствовала, как ее нервы натянулись. Ведь они с Люсиль были чужими друг другу людьми, которые неожиданно стали одной семьей.

Эдит помахала рукой, но фигура, окутанная тенью до такой степени, что девушка не могла точно определить, как она выглядит, находилась от нее слишком далеко. Двигалась она как-то странно… а может быть, это происходило из-за викторианского платья Люсиль с тесным корсетом, который ограничивал движения? Сама Эдит уже давно предпочитала юбки свободного кроя и блузки с рукавами-буф Нового времени, которые соответствовали ее представлению о том, как должна одеваться женщина-писательница.

– Люсиль? – произнесла она в виде приветствия.

Леди двинулась в другую сторону, и это сбило Эдит с толку. Она что, должна пойти за ней? И что, у Люсиль были какие-то причины не разговаривать с ней? Боже, да ведь она курит! В луче света Эдит увидела какой-то дымок, который тянулся за женщиной, какие-то едва заметные кольца, которые начинали мерцать, поднимаясь вверх. Эдит не могла себе представить, как такая утонченная женщина, как Люсиль Шарп, затягивается сигаретой.

– Простите! – крикнула Эдит, идя в ее сторону. Она смогла рассмотреть, что это была не Люсиль. Начать с того, что рост совершенно не совпадал.

Не обращая внимания на Эдит, незнакомка вошла в кабину лифта. Механизм заработал, и кабина стала подниматься как раз в тот момент, когда Эдит подбежала к ней и задрала голову вверх. Слишком поздно – она увидела только дно кабины.

А потом в комнату опять вошел Томас, и Эдит указала ему на лифт, который остановился на самом верху здания. Или так ей показалось. Звук работающего механизма стих, но она не была уверена, что слышала, как открылась дверь кабины.

– Томас, там, в лифте, женщина.

– Ты это о Люсиль? – спросил он, приподняв бровь.

– Нет, нет, это была не Люсиль, – настаивала Эдит.

– Иногда кажется, что у этих механизмов своя голова на плечах, – пояснил Томас, почти с удовольствием. – Влажность в доме влияет на проводку, которая идет в шахту с глиной. Обещай, что ты будешь очень осторожно пользоваться им и никогда и ни за что не опустишься ниже этого уровня. Штреки внизу очень ненадежны.

Эдит хотела убедить его, что в лифте действительно была женщина и подниматься он стал не «по своей воле».

Но только она открыла рот, как щенок затявкал и бросился в сторону фойе. Входная дверь открылась, и с улицы вошла Люсиль, закутанная в толстую шерсть и перчатки. При виде собаки ее глаза расширились.

– Что делает здесь этот пес? – отрывисто спросила она. – Мне казалось, что ты….

– Люсиль, дорогая моя! – прервал ее Томас радостным голосом. – Как я рад тебя видеть!

Он подошел, чтобы обнять ее, но Люсиль, отбросив капюшон, отстранилась. Она холодно посмотрела на Эдит.

– Значит, вы все-таки добились своего, Эдит, – сказала она, что прозвучало довольно странно. – Как ваша поездка в Лондон?

– Все было как во сне, – ответила Эдит и отбросила в сторону все сомнения относительно этой женщины. Может быть, Люсиль приглашала кого-то из деревни, чтобы привести дом в порядок. А поездка в Лондон действительно была похожа на сон.

Несмотря на положение и богатство ее отца, Эдит не так много путешествовала. А здесь они с Томасом смогли увидеть множество мест, которые выглядели точно так, как было описано в ее книге об Англии. И ей показалось, что ее муж с удовольствием показывает ей свою страну.

– Мы были в Альберт-Холле, Люсиль, – радостно заметил Томас. – На концерте. Потрясающе. Просто великолепно.

Они действительно слушали Шопена, и Томас тогда еще сказал, что Люсиль бы концерт понравился. Он часто вспоминал сестру во время их экскурсий, и его преданность ей произвела на Эдит хорошее впечатление. Их отношения напомнили ей отношения между Аланом и Юнис. Она тогда еще почувствовала, что скучает по дому. Время от времени Эдит ловила себя на том, что говорит о своем отце, и пыталась себя сдерживать. Она не хотела, чтобы у Томаса создалось впечатление, что она не счастлива. Но Томас, наоборот, побуждал ее к этим разговорам, напоминая ей о том, что она все еще в трауре.

Люсиль слегка смягчилась.

– Понятно. А вот я ходила на почту. Из Бирмингема прибыли детали для твоих машин, Томас. Два тяжеленных контейнера. Тебе понадобится Финлэй, чтобы привезти их, – ее голос звучал натянуто, и было видно, что она слегка завидует им. Но медовый месяц проводят с молодой женой, а не с сестрой. И Люсиль должна это понимать. Может быть, в будущем им удастся попутешествовать вдвоем – как двум невесткам, пока Томас будет занят своими механизмами. Правда, оставить Томаса даже на несколько дней для нее будет трудновато.

– Эдит, – Люсиль наклонила голову набок. – С вами все в порядке?

Томас тоже взглянул на свою жену. Его взгляд подернулся поволокой.

– Просто дай нам немного времени, Люсиль, – произнес он. – Эдит немного не в себе.

– Боже! – воскликнула Люсиль, развешивая свою верхнюю зимнюю одежду. – А в чем дело?

– Ей показалось, что она что-то увидела, – пожал плечами молодой муж. – То ли тень, то ли какое-то отражение. Это ее испугало.

Люсиль одарила Эдит покровительственной улыбкой.

– Тень? Милая моя, этот Дом полон теней, отражений, скрипов и стонов. Поэтому я советую вам впредь обуздывать вашу неуемную фантазию.

Эдит задумалась. Она здорово устала, а Аллердейл Холл был действительно «полон теней, отражений, скрипов и стонов». В конце концов, ей же показалось, что женщина курит, но никакого запаха табака она не почувствовала.

Поворачивая голову, она увидела свое отражение еще в одном зеркале и была вынуждена согласиться, что, несмотря на прическу, выглядит не лучшим образом: бледная, с глазами, обведенными черными кругами. Эдит с трудом узнала себя.

И она решила не настаивать, особенно сейчас, в день прибытия, когда самым важным было наладить отношения с невесткой. Однако атмосфера в доме оказалась намного более тревожной, чем она могла это предположить.

– Мне просто надо отдохнуть, вот и все, – заявила она, обнимая Люсиль. – Начиная с этого дня, в доме будут царить только дружба, любовь и теплота.

По тому, как Люсиль стояла, Эдит поняла, что она смотрит поверх ее плеча на Томаса. Будем надеяться, что она ему улыбается. И показывает, что она довольна выступлением Эдит.