Отозвав своих людей с обманной артиллерийской батареи, пират отплыл в сторону архипелага. К счастью, по дороге ему удалось захватить галеру, которая должна была доставить Дориа новость о том, что к нему движется подкрепление. Старый генуэзский адмирал так и не получил это сообщение. Стоя на борту своего корабля, он тер глаза и, охваченный раздражением и недоумением, пытался понять, что случилось с пойманным в ловушку пиратским флотом. Еще ни разу в жизни его так жестоко не обманывали. Никогда еще Дориа не проклинал находчивого пирата с большей горячностью и по более веским причинам.

Через год, в 1551 г., Драгут находился на одном из кораблей османского флота, которым тогда командовал Синан-паша. Ему надоело одиноко скитаться по морским просторам, и он почти уверился в том, что подобный образ жизни слишком увлекателен. Отныне Драгут предпочитал охотиться в составе пары. В сопровождении почти 150 галер или галиотов, 10 000 солдат и множества осадных машин Синан и Драгут вышли из Дарданелл, и ни один христианин не мог сказать, куда они направляются. Турки, как обычно, разграбили район Мессинского пролива, а затем направились к Мальте, раскрыв таким образом истинную цель своего похода. Рыцари Святого Иоанна были постоянной головной болью турок и вызывали еще большую неприязнь у пиратов, корабли которых они (и только они) осмеливались брать на абордаж, причем без посторонней помощи и зачастую весьма успешно.

Оба: и султан, и пират – жаждали согнать рыцарей со скалы, на которой те возводили всевозможные укрепления на протяжении 20 лет. Ведь вытеснил же Сулейман их с Родоса, который они укрепляли в течение 200 лет. В июле турецкие корабли подошли к Марсе, причем для рыцарей их появление было полной неожиданностью. Турки высадились на оконечности выступа, отделяющего друг от друга две огромные бухты, где в те времена еще не было форта Сант-Эльмо, способного помешать им. Синан был поражен мощью укреплений форта Сант-Анджело, расположенного в дальней части бухты, и едва не пожалел о том, что отправился в этот поход. Полагая, что совершил ошибку, он впал в еще большее уныние. Вместо того чтобы смело бросить все свои силы на небольшой гарнизон и одержать над ним победу благодаря численному превосходству, он попытался провести разведку и попал в засаду, после чего незамедлительно отказался от всех планов, связанных с осадой, и довольствовался опустошением внутренних районов Мальты и захватом близлежащего острова Гоцо.

Синан надеялся, что размер добычи, которую он привезет в Константинополь, поможет его голове удержаться на плечах, несмотря на столь явную оплошность. Однако он предпочитал не доверяться воле случая. Для того чтобы компенсировать свое поражение, он поплыл в сторону Триполи, находившегося примерно в 64 лигах от Мальты и представлявшего собой ее естественный противовес. Дело в том, что Триполи также принадлежал рыцарям, хотя и во многом против их воли, ибо император передал им во владение Мальту при условии, что они будут оборонять это самое восточное из берберских государств. Пока им не удалось надлежащим образом укрепить Триполи, и ввиду тамошних обваливавшихся стен и слабого гарнизона они каждый год ожидали вторжения. Теперь же этот час настал. Комендант крепости Гаспар де Валье из Оверни на требование сдаться ответил, что город был отдан под его защиту, и он будет оборонять его до самой смерти. При этом под его командованием находились лишь 400 защитников форта.

6000 турок сошли на берег, вытащив на сушу 40 пушек. Синан лично руководил каждым этапом высадки и командовал развертыванием артиллерийских батарей и созданием земляных укреплений. С помощью шквального обстрела турки не сумели разрушить стены, и адмирал уже стал вспоминать отпор, который его солдатам дали на Мальте, и представлять себе, насколько суровым станет взгляд его повелителя, когда тот узнает о провале. Ему даже начало мерещиться, будто его голова уже не очень крепко держится на плечах. Казалось, будто осаждающим не удается добиться успеха. Возможно, это предприятие также провалилось бы, если бы не французский предатель, прокравшийся в турецкие траншеи и рассказавший о слабых местах укреплений.

Захватчики прислушались к совету перебежчика – и стены пали. Усталые и охваченные отчаянием защитники крепости побросали оружие, надеясь таким образом избавиться от своих проблем, и никакие упреки и призывы не могли заставить их сражаться. В итоге 15 августа Гаспар де Валье был вынужден сдаться на условиях, аналогичных, как он полагал, тем, на которых Сулейман принял капитуляцию рыцарей с Родоса. Однако Синан не был Сулейманом. Более того, он был безгранично зол на весь орден. Он велел заковать всех защитников крепости, за исключением нескольких человек, в цепи и отвез их в Стамбул в качестве доказательства своего триумфа.

Так через 41 год после завоевания графом доном Педро Наварро Триполи снова оказался во власти мусульман.

Однако на этом беды христиан не закончились. Год за годом османский флот, которым теперь командовал Синан (а после его смерти – хорват Пияле-паша), появлялся в водах Италии, причем в турецком авангарде неизменно находился Драгут. Год за годом побережье Апулии и Калабрии лишалось все большего количества ценностей, сильных юношей и красивых девушек, которых забирали с собой мусульманские разбойники. Но худшее было все еще впереди.

Южноевропейские правители не чувствовали себя способными противостоять туркам на море и поэтому решили нанести еще один удар на суше – вернуть Триполи. В Мессине собрался флот, состоявший почти из 100 галер и других кораблей, прибывших из Испании, Генуи, от «религии», папы – в общем, со всех сторон, который возглавил герцог Мединасели. Дориа был слишком стар для того, чтобы брать на себя командование, но во главе генуэзских галер стоял его родственник Джованни Андреа, сын покойного Джанеттино, столь любимого им.

С самого начала удача была не на стороне христиан. Корабли пять раз пытались выйти в море, и каждый раз встречный ветер загонял их обратно. Наконец 10 февраля 1560 г. они уже были далеко от дома, двигаясь в сторону африканского побережья. Там их ждали новые проблемы. Христиане не сумели избежать катастрофических последствий долгого плавания на переполненных кораблях: лихорадка, цинга и дизентерия пожинали ужасные плоды, унося жизни членов корабельных команд. В итоге в море были сброшены 2000 мертвых тел. Осаждать Триполи с помощью армии, состоявшей из совершенно больных солдат, было невозможно, и, увидев цель своего похода, адмиралы отдали приказ возвращаться к Джербе.

Благодаря внезапности нападения христиане быстро овладели этим прекрасным островом. Арабскому шейху, подданные которого возделывали земли Джербы, было все равно, кому платить дань – испанцам или пиратам. Благодаря этому Мединасели и его солдаты сумели спокойно приступить к работе по строительству крепости, достаточно хорошо укрепленной даже для того, чтобы противостоять таким талантливым осаждающим, как турки. Через два месяца сооружение хорошо укрепленного замка, снабженного всеми необходимыми земляными укреплениями, было завершено, и адмирал стал готовиться к отправке домой той части войска, которая не требовалась для его защиты.

К несчастью, Мединасели ждал слишком долго. Он хотел посмотреть, как будут выглядеть укрепления по окончании строительства, и надеялся, что турки продолжат придерживаться своей традиционной практики – они не выходили в море до наступления мая. Он уже готовился к отбытию, когда стало известно, что в районе Гоцо видели турецкий флот. Тотчас же воцарилась всеобщая паника. Доблестные господа позабыли о своей отваге, хладнокровии, о том, насколько многочисленным войском и флотом они располагают. Их разум занимала всего лишь одна мысль: турки надвигаются! Джованни Дориа спешно поднялся на борт своего корабля и приказал генуэзцам сделать то же самое. Мединасели с большей методичностью и даже чем-то похожим на выдержку лично руководил посадкой своих людей на корабли. Однако, прежде чем они успели выйти из пролива, из которого столь умело смог улизнуть Драгут, на них напали сам выдающийся пират, Улуч Али и Пияле-паша.