– Вот примерно так. Что-то их взбудоражило, и они перемешались. Но что вызвало колебания, я не знаю. Наверно, что-то очень мощное.

Матвей зажал ладонью гриф. Гул оборвался.

– Ватрушкин, откуда ты все это знаешь? Нам в школе такого не рассказывали.

– Мне нравится… Я интересуюсь… давно уже, – вдруг засмущался Веня и снова стал прежним – нерешительным и словно в чем-то виноватым. С таким Ватрушкиным общаться было привычнее, и у Матвея прорвался обычный насмешливо-снисходительный тон.

– Интересуешься? Ты же только вот этим интересуешься, – он подергал за наушник, свисающий из кармана Вени. – Музыкой своей, из-за которой не видишь и не слышишь ничего!

– Это не музыка, – застенчиво улыбнулся Ватрушкин.

– Как не музыка? А что ты постоянно слушаешь? Наушники из ушей не вынимаешь.

– Это книги.

– Какие книги?

– Фантастика. О параллельных реальностях.

Матвей едва дождался, когда закончится стирка. Ноги налились тяжестью, голова гудела, и ее все время хотелось куда-то прислонить. Становилось все труднее держать глаза открытыми. Этот бесконечный день совсем вымотал его. Раньше столько событий и за неделю не происходило, а тут… Одни-единственные сутки вместили в себя кучу происшествий. Всего за несколько часов жизнь кардинально изменилась.

Веня, видимо, заметил его осоловевший взгляд и позвал укладываться.

– Ты где больше любишь спать, наверху или внизу? – спросил он.

Матвею было все равно, лишь бы рухнуть куда-нибудь и закрыть глаза. Тем более он не знал ответа на этот вопрос. В его комнате кровать стояла обыкновенная, одноэтажная, поэтому Матвей всегда спал «внизу». Но тут вдруг ему вспомнилось, что, когда они с семьей путешествовали на поезде, он с удовольствием забирался на верхнюю полку и наслаждался там мерным покачиванием и стуком колес.

– Наверху, – сказал он. Веня молча забрался по лесенке и начал скатывать в рулон одеяло с подушкой. Матвей тупо следил за его действиями.

– Это моя постель, – пояснил Ватрушкин. – Я уберу ее вниз, а тебе постелю чистую наверху. Правда, одеяла у нас больше нет… Но ничего, я отдам тебе свое, а сам возьму плед. У нас уже три дня тепло, не замерзну.

Матвей промолчал. Удивляться, а тем более спорить было лень. И спрашивать, зачем одному Ватрушкину двухъярусная кровать, тоже. Общаться вообще не было желания. Матвей забрался на второй ярус и с наслаждением вытянулся во весь рост.

Веня потушил лампу. Матвей натянул до подбородка легкое как пух одеяло. Приятно гладкий пододеяльник пах свежестью и утюгом, совсем как дома. Рассеянный свет от фонарей и уличной рекламы, пробиваясь сквозь неплотно задернутые шторы, чертил на стене замысловатые геометрические фигуры. От знакомого запаха, от игры света и тени становилось по-домашнему хорошо и спокойно. Даже можно было помечтать, что лежишь в своей комнате, в уютной постели, защищенный родными стенами. И весь сегодняшний кошмар остался за пределами этой комнаты.

Матвей закрыл глаза и начал проваливаться в сон. Уже где-то на границе, между сном и явью, он услышал странные звуки. Чьи-то осторожные шаги. Матвей мгновенно проснулся. Что это? Приснилось или нет? Он приподнялся на локте и прислушался. Тишина. Подождал немного. Нет, ничего. Видимо, все же показалось. Что ж, неудивительно, после сегодняшнего сумасшедшего дня и не такое померещится.

Матвей упал на подушку. Поерзал немного, устраиваясь поудобнее, глубоко вздохнул и затих. И в этот момент отчетливо услышал шаги в коридоре. Кто-то явно крался там, замирал на мгновение и снова двигался. Матвею внезапно стало жарко. Сердце заскакало в бешеном ритме. Кто это может быть? Тетя вернулась? Чего она тогда крадется, как воровка? В своем доме она двигалась бы поуверенней. А если и правда кто-то чужой?

– Ватрушкин! – зашептал Матвей, свесившись через перекладину. – Ватрушкин, ты спишь?

– М-м-м, нет еще, – сонно промычал Веня.

– Ватрушкин, проснись. У вас там кто-то ходит.

– Чего?

– Кто-то ходит по коридору. Я слышал шаги.

– Какие шаги?

Веня, наконец, проснулся. Сел на постели, потирая руками лицо. Потом нащупал свои очки, лежащие возле подушки.

– Ты слышишь? – громким шепотом спросил Матвей.

– Ничего не слышу, – зевнул Веня.

– Тихо! Молчи!

Наступила тишина. Ничего, ни единого звука, кроме тиканья настенных часов и далекого шума шоссе за окном.

– Он услышал, что мы проснулись, и притаился!

– Да кто он?

– Не знаю кто. Это твой дом. Вот сам и разбирайся.

Веня встал и, шлепая босыми ногами, пошел в коридор. Разбираться. Матвей поежился. Вот безбашенный! А если его там пристукнут? А потом доберутся и до него, Матвея. Вовсе неудивительно, что воры выбрали квартиру Ватрушкина. Но почему именно в ту ночь, когда здесь находится совершенно посторонний человек?

Из коридора раздался смех Вени:

– Ой, да это же Тузик!

От его веселого голоса Матвея немного отпустило. Он понял, что сегодня, скорее всего, останется в живых.

– Какой еще Тузик? – ворчливо спросил он. – Ты не говорил, что у тебя еще и собака.

– Да не собака. Тузик – черепаха, – ответил из коридора Веня.

– Черепаха?! – изумился Матвей. – Твою черепаху зовут Тузик?

– Ну да. А что такого?

– Черепах так не называют. Черепаха Тузик. Анекдот!

– А как его надо было назвать? Я черепашьих имен не знаю. Только Тортилла, но ему не подходит, он же мальчик.

Веня вернулся в комнату и запрыгнул в постель.

– Все, я его запер в кухне. Он больше не будет топать.

Матвей опустил голову на подушку. Сна уже не было – весь растворился в адреналине. Он полежал немного и вдруг рассмеялся.

– Ты чего? – спросил снизу Веня. По голосу было слышно, что он тоже улыбается.

– Боюсь спросить, как зовут твою рыбку. Дай-ка угадаю. Мурка?

– Нет, Фишка.

– Почему Фишка?

– От английского «фиш» – рыба.

– Да, Ватрушкин, ты, оказывается, большой оригинал. Король креатива.

Матвей перевернулся на живот и снова свесил голову вниз.

– Что там сегодня было у Зои? К директору водила?

– Не-а, – беспечно отозвался Веня. – Меня Олег Денисович отбил.

– Как отбил?

– Очень просто. Пришел и забрал. Сказал, что он ручается за своих учеников, что я точно не курю и ей все показалось.

– А Зоя что?

– Да ничего. Отпустила. Ты же знаешь, с Олегом Денисовичем особо не поспоришь. Он кого угодно переубедит.