А вдруг все опять изменилось? Вдруг все уже в порядке? Может, дело вовсе не в каких-то там вероятностях и реальностях, а в чем-то другом? Он вышел из дома вчера вечером, и это еще был его дом. Пришел утром – дом стал чужим. Сейчас снова вечер. Вдруг вернулось правильное положение вещей, и Матвей снова стал хозяином своей квартиры? Почему бы и нет!

Он вытащил ключ и попытался вставить его в замочную скважину. Только бы получилось! Только бы…

Нет, не входит.

Ничего не поменялось.

Матвей разочарованно выпрямился. Затылком он почувствовал, как открылась дверь напротив, и услышал знакомый голос:

– Да что же это делается? В квартиру лезут прямо у всех на глазах! Ничего не боятся, бандюки проклятые!

Соседка тетя Валя! Так быстро засекла его! Десяти секунд не прошло, как он подошел к квартире. Живет она у дверного глазка, что ли? С такой охранницей и сигнализацию ставить не нужно.

– Да никакой я не бандит, теть Валь! – с досадой воскликнул Матвей. – Вы же меня помните, я сегодня утром приходил.

– То-то и оно, что помню. Только кто ты такой, мы так и не выяснили. О, вот полиция нам поможет. Здравствуйте, Иван Николаевич.

По лестнице поднимался Гошкин отец в форме капитана полиции.

– Чего шумишь, Валентина Борисовна? – устало поинтересовался он. – Тебя с первого этажа слышно.

– Вот этот целый день тут крутится, квартиру взламывает! – тетя Валя с готовностью указала на Матвея.

– Ничего я не взламываю! – возмутился тот.

– Утром отмычкой в замке ковырял, а сейчас опять пришел. Пронюхали, что девчонка одна дома осталась, Полина-то уехала вчера. И Саша тоже уехал. А я ведь ее предупреждала, что сейчас не лучшее время, чтобы разъезжать. Опасный период…

– Ближе к делу, – прервал ее капитан.

– Ну вот, я же и говорю, надо выяснить, кто он, – не сбавляя тона, вещала соседка. – Вдруг он знает этих, вчерашних, которые на вашего сына напали. А я, между прочим, тоже вчера поздно возвращалась, через арку шла. Так что и меня могли…

– Теть Валь! – воскликнул Матвей. – Ну что вы выдумываете! Я вообще здесь ни при чем.

– Тише, Валентина Борисовна. Разберемся. Ты кто такой? – спросил Гошкин отец. – К кому ты пришел?

– Я… к Добровольской пришел. Я ее одноклассник, – сказал Матвей, понимая, что сейчас не самый подходящий момент обращаться к нему с просьбой.

– Ну вот видишь, это всего лишь одноклассник, – заметил капитан Тихонов.

– А зачем он ковырялся в замке? – не успокаивалась бдительная соседка.

– Она дала мне ключ, чтобы я забрал костюм для спектакля. Она на репетиции, – Матвей повертел ключом перед носом тети Вали. – Только ключ почему-то не подходит. Наверное, перепутала. Придется возвращаться без костюма.

Соседка недоверчиво покачала головой. Матвей понимал: эта версия трещит по швам и его можно загнать в угол парой-тройкой вопросов. Но главное было убедить капитана полиции в том, что он вовсе не криминальная личность, а обычный школьник, к тому же друг Милославы. Поэтому он старался держаться спокойно и уверенно. Сейчас лучше с достоинством удалиться, чтобы прекратить дальнейшие расспросы, а завтра уже можно обратиться к Гошкиному отцу как к старому знакомому и соседу «одноклассницы».

– Ну, я пошел, – сказал Матвей и сделал шаг к лестнице.

– Иван Николаевич, и вы его просто так отпустите? – заволновалась тетя Валя. – А если он вернется ночью и все же залезет в квартиру?

– Погоди-ка, – Гошкин отец преградил Матвею путь. – Говоришь, учишься с Милославой? Давай ей позвоним, пусть подтвердит.

– Если хотите, звоните, – пожал плечами Матвей, понимая, что вряд ли у кого-то из них есть номер Милославы. – Я свой телефон дома оставил.

«На зарядке», – добавил он мысленно и хмыкнул про себя. Именно с «телефона на зарядке» и началась вся эта свистопляска.

– Точно врет! – обрадовалась соседка. – Звонить не хочет.

– Да не вру я, – Матвей полез в карман куртки и вытащил школьный пропуск. – Нате, смотрите. Школа та же, класс тот же.

Он специально держал пропуск так, чтобы большой палец перекрывал фамилию. Еще не хватало, чтобы они ее заметили.

– Ну что, убедились? До свидания, я ухожу.

Не успел Матвей пробежать и одного лестничного пролета, как столкнулся с поднимающейся Милославой.

– Опять ты? – вскрикнула она, отпрянув в сторону. – Я же тебе сказала, отстань от меня!

– Это твой одноклассник? – спросил сверху капитан Тихонов.

– Какой одноклассник? Я его вообще не знаю. Утром в первый раз увидела, он около нашей двери отирался!

Матвей сделал гигантский прыжок через пять ступеней сразу и с грохотом помчался вниз. Объяснять что-либо было бессмысленно, его уже и обвинили, и приговорили. Вслед ему несся пронзительный вопль соседки:

– Я же вам говорила-а-а!

Выскочив на улицу, Матвей ринулся к соседнему подъезду, возле которого не горел фонарь. Укрывшись в темноте от посторонних глаз, он напряженно ждал продолжения погони и готов был в любую секунду сорваться с места. Когда стало понятно, что никто не собирается его преследовать, Матвей побрел на детскую площадку. Свет от фонарей туда не попадал, и можно было не бояться, что его заметят из окон.

Карусель тихо вращалась, и на ней кто-то сидел. Матвей настороженно замер.

– Это я, – сказал знакомый голос.

У Матвея уже не хватало сил удивляться. Он подошел к карусели и запрыгнул на холодную железную дугу.

– Ватрушкин, тебе заняться больше нечем? – устало проговорил он. – Что ты за мной ходишь?

– Ничего не получается? – спросил Веня.

Матвей подавил тяжелый вздох. Да, у него вообще ничего не получается. Все, что он пытается сделать, заканчивается провалом. Он потерял все, что у него было, и оказался на улице, одинокий и никому не нужный. Это она все у него отняла, чужая девчонка с дурацким именем. Милослава. Она заняла его место.

Матвей поднял голову и с тоской посмотрел на освещенные окна своей квартиры.

– Я не знаю, что делать, – вырвалось у него. – Я домой хочу.

Веня спрыгнул с карусели.

– Пойдем.

– Куда?

– Ко мне. Ты же не можешь ночевать на улице.

– К тебе?! – насмешливо воскликнул Матвей. – А я до утра доживу? Судя по сегодняшней репетиции, шансов немного.

– А у тебя там, ну, в твоем мире, все точно так же? – тихо спросил Веня.

Матвей ногой остановил карусель.

– Ты о чем?

– Весь класс так же от меня шарахается? Там я тоже для всех… недоразумение?