ночь, в ту минуту, она, возможно, даже и ответила бы. Но он не был уверен, что хочет знать.

– Буря слабеет, – раздался голос Келлана.

– Здесь бури нет, – заметил Удуак.

– Она уходит на запад, к океану и дальше, – сказал Келлан. – Нам нужно возвращаться в город и собирать людей для атаки. Если Хадит прав, и вождь еще на берегу, то сегодня – наш единственный шанс. Утром ни бури, ни Ачака уже не будет.

Королева, сидя на лошади, протянула Тау свою неестественно холодную руку. Он принял ее и устроился у нее за спиной.

– Будем скакать быстро, – предупредила она. – Нужно опередить бурю в надежде успеть забрать жизнь Ачака.

«Снова убивать», – подумал Тау, с чьих клинков еще не была смыта кровь.

КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО

В крепости Мирембе и Отобонга увели в тюрьму, но королева пообещала им, что правосудие свершится на рассвете.

Дав им слово, королева Циора вышла из конюшни вместе с Ньей, а Келлан с Удуаком попросили Тау пойти вместе с ними во внутренний двор, чтобы завершить подготовку к атаке на вождя Ачака.

Но Тау остался в конюшнях, сказав братьям, что ему нужно отмыть мечи. А когда они ушли, он отпустил и конюхов.

Оставшись один, он зажал рот рукой и закричал, отчаянно пытаясь заглушить душевную боль.

Старый Батрак пытался помочь ему и погиб. Он отправился к Богине так же, как отец Тау, как Ойибо… как Зури. Все они пришли ему на помощь, но когда они сами нуждались в нем, он их подвел.

Продолжая кричать, Тау прислонился к двери ближайшего стойла и ударил по дереву кулаком – так сильно, что поранил руку. Он крепко зажмурился, голова закружилась, но он все же услышал, как подошла вороная лошадь, на которой ехали они с королевой. Он услышал тяжелые шаги по усыпанному сеном полу и почувствовал на лице ее влажное дыхание. Не зная, чем это животное питалось, и не желая быть укушенным, Тау открыл глаза и отступил.

– Даже не думай, – сказал он, показывая коню свой меч. – У меня тоже есть зубы.

Подбираясь все ближе, лошадь не слишком обращала внимания ни на него, ни на меч. Она прижимала уши к голове, отчего те казались маленькими и заостренными, но ноздри и глаза, напротив, были раскрыты, насколько возможно, широко. Тау не знал, как обычно ведут себя такие животные, но не мог представить, чтобы это было теплое приветствие.

– Отстань от меня, нсику! – выругался Тау, приподняв меч повыше. – Пошла!

Деревянные перегородки стойла были хрупкими на вид, и лошадь легко могла бы их сломать.

– Да что с тобой такое?

Лошадь показала зубы, закатила глаза и вдруг встала на дыбы. Прижавшись к стене, Тау попятился. Животные были бесценны, и он не хотел навредить вороному коню, но выставил оба меча, не сводя глаз с обезумевшего животного.

– Я думал, мы подружим… – начал он, и вдруг понял, отойдя подальше, что лошадь на него даже не смотрела.

Тау понял, что лошадь реагировала на что-то другое, и у него встали дыбом волосы на загривке. Он упал на пол и откатился в сторону – в этот момент место, где он только что стоял, взорвалось бурей щепок.

Вой, раздавшийся за спиной, не мог исходить ни от одного из известных ему животных, и Тау вскочил, подавляя боль в ноге, и резко развернулся к существу, которое едва его не убило.

Оно было невысоким, ростом примерно с демона. Но шире и толще самого Тау, с толстой желтоватой кожей, бугристой и пятнистой, как у жабы. Оно смотрело на него светящимися глазами размером с добрые кулаки, а рот у него был круглый, как у рыбы-прилипалы. Издав жуткий вой этим маленьким отверстием, чудовище согнуло шестипалые руки, и ринулось на него.

– Этого не может быть на самом деле. Ты не настоящ… – начал Тау, но осекся, отпрянув от режущих когтей.

Он избежал опасности быть выпотрошенным, прижавшись спиной к деревянной стене, но понял, что от демона его отделяла всего пара шагов. Монстр прыгнул на него, и теперь Тау отступать было некуда.

Вороной конь продолжал бесноваться, и ржание и топот испуганного животного заглушали даже дикий вой монстра.

Тау вскинул мечи, чтобы не дать демону выцарапать ему глаза, и скользнул вдоль стены, надеясь уклониться. У него получилось. Он остановил демона, не позволив ему добраться до глаз, мечи рассекли толстую кожу рук существа, но нападения Тау все же не избежал: чудовище врезалось в него, вдавив в деревянную стену.

Стена позади Тау прогнулась, и он повалился на устланный сеном грязный пол, ударившись так, что перехватило дыхание. Демон, оказавшись над ним, приоткрыл круглую пасть и щелкнул зубами перед носом Тау. Чемпион сумел оттеснить противника, вдавив рукояти мечей ему в шею.

– Как? Как такое возможно… – прорычал он, и в эту минуту существо бросилось на него, пытаясь вонзить в Тау и зубы, и когти.

Тау стремительно просунул колени под тушу чудовища, уперся ногами в его бедра, и с воплем оттолкнул монстра. Раненая нога отозвалась яростной болью.

Демон был крупным, но неповоротливым, он пришел в себя и пополз к Тау на четвереньках.

Отскочив назад, Тау вонзил правый меч демону в плечо и попытался ударить левым в лицо, но промахнулся. И тут на голову демона стремительно опустилось копыто вороного коня, втоптав ее в пол.

Демон, выпучив глаза, конвульсивно дернулся, а вороной конь встал на дыбы, чтобы снова наступить на монстра.

Удар превратил голову демона в кашеобразное месиво, чудовище вздрогнуло, обмякло и превратилось в кучку серого пепла, которую конь ударил копытом в третий раз.

От мощного удара пепел разлетелся по воздуху, постепенно растворяясь в нем. Последние частицы пепла исчезли, словно песок, струящийся сквозь невидимое решето. И от монстра ничего не осталось.

– Как такое возможно? – повторил Тау.

ТЕНИ

Тау торопливо захромал из конюшни во двор. Дождь теперь едва моросил, и тлеющие на крепостных стенах факелы превратили влажный туман, скользкую брусчатку и блестевшие от воды стены в бесконечное множество зыбких форм и теней, каждая из которых вполне могла скрывать чудовище, способное перерезать Тау горло, прежде чем он успел бы предупредить остальных.

Он побежал быстрее, мчась сломя голову к трем фигурам, видневшимся впереди.

– Вот ты где, – произнес голос, и одна из трех фигур