Я смутно припоминала, что ночью мне снились кошмары из-за плотного ужина. Искусанные предплечья были моими, и мертвые олени, отбивали копытца об дверь моей спальни, будто скреблись.

Я встала с кровати, зажав одеяло подмышками, и пошла в ванную. Кожа на руках и шее была чистой. Это был всего лишь сон. Быстрый душ, и я была готова.

Белое платье из ванной пропало, куртка мейстера тоже. Значит кто-то входил в комнату, пока я спала. При мысли, что я была в этот момент, возможно, голой, я замялась. Надеюсь, это был Леонард, вернувшийся за курткой, и его манеры заставили глаза смотреть в пол, а не на кровать. Или Олав, и где были его глаза?

Моя сумка лежала у гардероба, а рядом стояли туфли. Я открыла шкаф, где обнаружилось уже чистым то белое платье, которое надевала за ужином… и шелковое на бретельках «для шлюх». Они что издеваются?

Шелк был мягким, и я прикоснулась к нему, чтобы ощутить воздушность легкой ткани. Такие платья носят без белья.

Достав его из шкафа, я на секунду приложила струящуюся материю к телу у зеркала. Если я надену его только днем, а до заката сниму, то никто и не заметит. Иногда платье — это просто одежда. Сегодня я не собираюсь покидать дом и проведу время с книгой и максимальным комфортом для моих ног, развалившись в кресле.

Вытащив из сумки свои чистые хлопковые трусы и надев шелковое платье, я накинула сверху свободный свитер. Господи, благослови день за то, что в это время суток все вампиры спят. И сегодня у меня будет время понежиться под солнцем.

Окрыленная обманчивым одиночеством, взяв свой рабочий арсенал: блокнот, диктофон и ручку, — я бодро направилась на кухню. Быстро сообразив завтрак, старательно игнорируя отсек холодильника с кровавым содержимым, поела и собралась с мыслями. Моя вчерашняя тарелка так и лежала в раковине. Вероятно, когда вы не едите, то и посуду мыть привычка исчезает. Я надеялась, что мою вечернюю забывчивость просто не заметили или cписали на усталость, а на руке мысленно поставила крестик: не превращаться в лентяйку. С наслаждением выполненного долга убрав на кухне и захватив яблоко, я поторопилась в библиотеку. Солнце было уже высоко.

Отворив ставни, я прошлась по редким книжным указателям вдоль высоких стеллажей. Ряды книг, по-видимому, были разбиты на жанры и внутри одного жанра — по алфавиту. Но я искала книги вампиров о вампирах. Какой жанр литературы предпочел бы человек, живущий вечно? Я отправилась в раздел автобиографий и решительно остановилась напротив буквы "М".

Прогладив корешки довольно старых фолиантов, выбрала наугад первый на знакомом мне языке. "Мемуары Рудольфа Дантеса" гласило название. Переплет выдавал явный самиздат этой книги, и ей было не меньше сотни лет. Страницы пожелтели, а корочка выцвела по верхнему краю. Когда-то я держала в руках дореволюционное издание Адама Смита, и даже оно выглядело свежее, чем труды Рудольфа Дантеса.

Пробежав глазами по диагонали несколько страниц, я поняла, что эту книгу написал вовсе не вампир, а человек, истово ненавидящий вампиров. Несмотря на логичный, хоть и старомодный, стиль изложения, автор не производил впечатление маньяка или буйно помешанного, но многочисленные упоминания о жутких «кровососах» и «клыкастых тварях» не оставляли сомнений, он преследовал их с целью уничтожить как можно больше вампиров. Не в силах оторваться от чтения, я присела на подоконник и взахлеб проглатывала строки.

Сначала Рудольф описывал жизнь в небольшой французской деревне и свою возлюбленную. В один и тот же день трагедия забрала жизнь его невесты, и он узнал о вампирах. Дантес в мельчайших подробностях описывал характер укусов на ее остывшем юном теле, что я словно в немом кино вспомнила о девушке на складе. Такое тщательное описание не могло быть художественным вымыслом, это были реальные воспоминания юноши из XIX века, пережившего нападение вампира на его родной дом.

Первая встреча с ночным кошмаром для Рудольфа стала роковой. Ему удалось выжить и даже узнать нападавшего. С этого момента началось его долгое путешествие в погоне за убийцей.

Выслеживая вампира, убившего его Элизу, Рудольф находил и других вампиров. В одной городе, он описал чудовищный случай обращения. Мать с больным младенцем заплатила пинту своей крови, чтобы вампир обратил ее умирающего от горячки полугодовалого сына, дабы они никогда не разлучились. Рудольф встретил эту женщину уже преклонной старухой, кормившей ребенка-мертвеца кровью из своей сморщенной незаживающей груди.

Словно от могильного холода ноги покрылись гусиной кожей, когда я представила, что могло ждать это дитя после смерти матери. Но история заканчивалась на том, что ей удалось скрыться и, унося с собой младенца-вампира, она оставила эту историю незаконченной. Рудольф же продолжил путь и позже узнал о том, что вампирам уже много веков запрещено обращать детей до 14 лет из-за неустойчивой психики. Вампиры-дети угрожали раскрытием всему вампирскому сообществу, и их убивали до полного оборота. Последними обращенными детьми в XI-м веке стали 10-летние Энгус и Аргий. Им удалось выжить лишь благодаря тому, что они сумели много веков скрываться от ночного света, перехитрив и убив своего создателя.

Меня посетила мысль, что портрет в гостиной, на котором изображены два мальчика с отцом, это, возможно, портрет Владыки Энгуса с братом. Выходит, им всего 10 лет? Навечно.

Продолжая читать, я делала пометки о привычках, царивших в вампирском сообществе в XIX веке и об орудиях, которые Рудольф использовал для убийства. Как оказалось деревянные колья использовались для удержания вампира, ведь последние обладали огромной силой и их было не просто убить, обезглавить или оставить на солнце. Для поимки одного «монстра» Рудольф путешествовал с несколькими крепкими помощниками и целым арсеналом в повозке.

Хотя мне искренне было жаль Рудольфа и его погибшую возлюбленную, я не могла не сожалеть и о некоторых убитых им вампирах. Мне, воспитанной в другом столетии, казалось несправедливым охотиться на кого-то из-за его физиологии. Это было похоже на геноцид.

Солнце уже светило в западное окно библиотеки, когда повествование Рудольфа неожиданно оборвалось. Он отправлялся в Бельгию и намеревался встретиться там с другим охотником на вампиров. На этом записи заканчивались.

Я со вздохом разочарования вернула книгу на место и сразу же взяла следующую с похожим названием и потрепанным видом — "Моя жизнь. Мемуары Томаса Абернати". Она тоже оказалась о вампирах, но гораздо более скучной.

Абернати был вампиром-графоманом, который со скрупулёзностью бухгалтера записывал все свои любовные похождения.

Ему стоило назвать свою книгу "Моя постель", — подумала я. Но все равно решила, что пролистаю ее на всякий случай. Только сначала пообедаю.

Я спустилась на кухню и, как могла, быстро пожарила картофельные дольки с травами. Сводящие с ума ароматы наполнили помещение. У меня еще оставалось немного тушеного мяса и свежих томатов. Я твердо решила плотно и хорошо питаться, потому что с этой работой уже могла быть не уверена в том, когда следующий прием пищи. Поев, налила большую кружку чая и села с книгой за стол.