Орешек размахнулся, чтобы забросить в кусты непонятную и опасную вещь. Но что-то его остановило. Упрямство? Любопытство? Или нелепая, детская обида: судьба подарила невероятно интересную игрушку, а теперь... своими руками...

Еще раз взвесив серебряный пояс на ладони, молодой разбойник злым и решительным движением застегнул его на талии и замер, прислушиваясь к вновь нахлынувшей тревоге. Теперь он ощущал, что источник опасности находился где-то впереди... Орешек, кажется, мог даже определить, где именно.

Парень сосредоточился, полностью открывшись и доверившись странной силе, что овладела его душой. Медленный поворот на месте... глаза расширены... тело чутко ловит невидимую ледяную волну...

Наконец, осторожно, точно опасаясь развеять эту волну, Орешек перешагнул поваленный ствол и тихо двинулся под черную арку из двух деревьев, склонившихся друг к другу. За последние годы он усвоил урок: никогда не оставлять опасность за спиной. Какой бы она ни была, ее лучше встречать лицом к лицу. «Убегать опаснее, чем драться», — учил его Аунк.

Сразу исчез измученный, изголодавшийся бедолага, то вслух, то про себя сетовавший на горькую судьбу. Рысьей походкой по лесу шел воин. Да, воин, хотя в руках у него и не было оружия! Хозяин не узнал бы его в этот миг. У Орешка была хорошая школа.

Вчера он брел по лесу напролом, сейчас старался не шуметь. К счастью, подлесок здесь не был таким непролазным, как вдоль реки.

Парень раздвинул перед собой ветви — и замер, не в силах пошевелиться, не в состоянии выдохнуть воздух, не слыша, как лупит о ребра сердце.

Перед ним серела небольшая лощинка меж скал. Тьма пятилась, отступала, неохотно позволяя разглядеть все, что происходило на траве меж валунов. Но Орешек предпочел бы кромешный мрак. Во имя Хозяйки Зла, да он в этот миг согласился бы ослепнуть!

В лощинке пировали Подгорные Людоеды.

Их было четверо. Четыре длинные голые фигуры, немного похожие на людей, но с маленькой головой и почти без шеи. Серовато-белесая шкура издали казалась кожей трупа, и вообще эти существа были похожи на мертвецов, удравших с погребального костра.

Время остановилось, воздух сгустился, звуки исчезли. В жуткой, вязкой тишине смотрел Орешек, как длинные лапы подносили к пастям куски окровавленной плоти. Челюсти Людоедов двигались не так, как у людей: верхняя была неподвижна, а нижняя ходила вправо-влево, как пила...

Что чувствовал Орешек в эти черные мгновения? Отвращение, ярость... но почему-то не было страха. Увиденное было слишком нереальным. Этот кошмар просто не мог иметь отношения к нему, Орешку. Юноша смотрел на откатившуюся к краю поляны человеческую голову с вырванной щекой и до боли сожалел, что у него нет меча...

Насытившись, чудовища разом поднялись с травы. Они были гораздо выше человека, двигались легко и бесшумно. Собрав остатки отвратительного пиршества в сетки, сплетенные из коры, они молча заскользили прочь — к счастью, не в ту сторону, где стоял Орешек.

Последняя серая спина исчезла в кустах. Тут-то и накатил страх. Ноги стали непослушными. Орешек мешком опустился в траву.

«О Безымянные, какой там меч! Подгорные Охотники говорят — эту шкуру клинок не пробивает... и сильные они, как силуранские медведи! Вот и был бы я сейчас в этих сетках, во всех четырех сразу... Гады, гады болотные, ублюдки Серой Старухи!..»

Черная брань беззвучно клокотала в горле, пустой желудок выворачивало наизнанку. Орешек заставил себя подняться на ноги. Через некоторое время он с удивлением обнаружил, что идет куда-то.

Орешек потряс головой, огляделся и понял, что опять притащился на поляну с драконом. Зачем притащился — неясно. Прибрел, как лошадь в стойло.

— Что ж, — сказал он негромко. — У меня здесь еще осталось дело. Надо попрощаться с гостеприимной рептилией, поблагодарить за кров, за ласку, за...

Фраза оборвалась, улыбка примерзла к лицу.

Из-за каменного чудовища появилось чудовище живое. Серый конусообразный силуэт возник из полурастаявших клочьев тумана.

К сожалению, Людоед не собирался исчезать, как туман. Был ли он из той проклятой четверки или бродил сам по себе — кушать ему явно хотелось.

А у Орешка сразу прошел шок, мускулы налились силой, голова начала ясно соображать. Хвала Безликим, он никогда не падал в обморок перед лицом врага... ну, в данном случае перед мордой врага.

Парень метнулся за большой валун, лежавший посреди поляны. Серый Людоед плавно скользнул к валуну и замер. Человек и чудовище молча смотрели друг на друга, взгляд в взгляд. Глаза у Людоеда были круглые, темные, без белка, время от времени на них опускалось прозрачное веко и тут же поднималось. На короткой шее, под маленькими ушами, виднелись две полосы. Орешек знал по рассказам, что это жаберные крышки, ведь эти твари живут в болотах... хотя одна Многоликая знает, где эта мразь нашла болота среди гор!

И все же насчет болота — это явно была правда. От серой твари расползался запах тины. Это был запах смерти, запах ненависти, чего-то нечеловеческого, чужого...

Казалось, прошла вечность, вихрь мыслей успел пронестись в голове замершего человека. Наконец хищник небрежно бросил вперед длинную лапу. Орешек успел заметить на ней перепонки, как у лягушки... И тут на пальцах вдруг выросли когти, увеличившие ладонь чуть ли не вдвое. Орешек шарахнулся в сторону, промахнувшаяся лапа лязгнула по камню, именно лязгнула, как нож или кастет. И вновь метнулась вперед. Орешек опять увернулся.

И начался смертельный танец среди обломков статуй. Хищник двигался молча, соплеменников на помощь не звал. То ли презирал жалкое человеческое существо, то ли не хотел, скотина голодная, ни с кем делиться добычей.

Поверженные, изуродованные идолы тупо таращились на разворачивающуюся трагедию. Не впервой им было видеть, как обрывается человеческая жизнь, как льется на траву кровь. Но на этот раз жертва оказалась шустрой и не собиралась покорно идти на заклание.

Людоед быстро и ловко бросал свое несуразное тело то вправо, то влево. Но Орешек не зря осваивал благородное древнее искусство, которое называлось карраджу — «смертоносное железо». Такая пляска с противником не была для него внове. Эх, еще бы меч сюда! Проверить, не врут ли Подгорные Охотники насчет этой мерзкой белесой шкуры!

Бросок влево... бросок вправо... и внезапно Людоед жабьим прыжком перемахнул через гранитную глыбу. Теперь между ним и человеком не было никакого препятствия.

Подхватив увесистый гранитный обломок, Орешек метнул его в ненавистную харю с плоским, точно раздавленным носом. Людоед уклонился от брошенного камня, на несколько мгновений замешкался, и Орешек успел, как лиса в нору, нырнуть в драконью пасть. Он рассадил колено о нижний клык, но даже не заметил этого, ужом скользя внутрь статуи.

«Не влезет, не протиснется, он крупнее меня...» — не то вслух, не то про себя шептал Орешек, как молитву.

Снаружи доносилось лишь легкое царапанье. Но запах, ненавистный гнилой запах становился все сильнее.