— Допустим.

— Серых не удержать обычными средствами. Они впитывают магию, как губка. Нужны или барьеры, или станции. Или их комбинация. Тогда существовали узловые точки — станции, специально построенные, чтобы фиксировать и пресекать любые пробои. Вовремя уничтожать агрессоров.

— Сейчас этих станций нет.

— Нет. Но они должны быть построены раньше, чем падет барьер! Именно поэтому мы с Алексом и решили обратиться за помощью к демонам: вместе мы сумеем построить станции в срок.

— Но это... это же означает выпустить демонов на поверхность! — Пабло смотрел испытующе. — Можем ли мы допустить такое?

— Можем. У нас общий враг. Лучше пропустить часть, которая согласна прилично себя вести, чем драться на два фронта. К тому же не все кланы стремятся наверх. Кто-то неизбежно останется на Уровнях.

— Разумно, — кивнул Даниэль. — Что скажете, коллеги?

Стражи зашумели. Кто-то называл все это бредом, кто-то

просчитывал минусы и плюсы от возможного соседства с демонами, кто-то просто бубнил под нос о молокососах, взявшихся учить старших и опытных. Вадим молча стоял, пережидая всю эту суету.

И — странно, конечно, — ему казалось, что все это как-то не всерьез. Координаторы уже что-то решили. А его позвали, чтобы убедиться. Или передумать.

Наконец все понемногу умокли, и Пабло ободряюще улыбнулся Диму:

— Мальчик мой, ты уверен, что сможешь сплотить кланы вокруг себя?

Уверен? Нет. Быть таким же беспощадным, как альтер эго, он не мог. Придется придумывать что-то другое. Нет, не уверен. Но слишком многое от этого зависит.

— Я должен.

Воцарилось молчание.

— Ну что? — Даниэль вдруг солнечно улыбнулся. — Убедились, коллеги?

— Более чем. Кажется, мы получили много больше, чем рассчитывали...

— Теперь у нас есть надежда.

— Что ж... Да будет так, — наклонил седую голову старик Пабло.

Согласно кивнул Даниэль. Их примеру последовали Нинне (кому, как не ей, было знать, насколько правдивы слова Дима о слабеющем барьере и грозящей всем беде) и Светлана. Но Савел не был бы Савелом, если бы промолчал:

— Кординатор Пабло, я, конечно... — Он собирался сказать «вас весьма уважаю», но был прерван Александром. Тот сказал, пристально глядя на сына:

— Я верю в тебя, Вадим. В вас с Лёшкой, — поправился он.

Папа... отбивающийся от серых... «Дим, домой!»... Димка успевает заметить, как отец падает на траву... Нет. Этого уже не будет. Не допущу.

— Мы верим тебе. Прости нас за это испытание.

Испытание?

Первый нож ткнулся в землю у ног, выбив искры из гранитной щебенки.

— Стоять.

— Нельзя!

— Кому нельзя? — Лина старательно улыбнулась, глядя в суровые детские лица. — Что, и наследнице тоже? Или мать назвала другую пpеeмницу?

Юные фениксы переглянулись.

— И с чего бы это кому-то запрещен ход в пещеру Пламени?

— Не знаем. — Светленькая Полинка сердито нахмурилась. — Но тебе — нельзя. Приказ.

— Изложите подробно.

Лина несколько раз тренировала девчонок на общих сборах, а дисциплина у фениксов была на высоте, поэтому те среагировали моментально:

— Стоять на страже. Никого не пускать. Внутрь не входить.

— А как не пускать?

Самая младшая, Ульяна, ответила, явно кого-то цитируя:

— Всеми средствами.

Ага. А ножи-то по-прежнему на изготовку. А в ход-то пустят не задумываясь. Убить не убьют, но хоть раз да поранят. А подранком она мать не остановит.

— А если, предположим, этот «кто-то» решит сдаться?

Девочки снова переглянулись.

— Ты, что ли, сдаваться, собираешься?

— Ну, предположим.

Время уходит... Нет его. Совсем нет. Ни на какие хитрости нет.

— Не знаю... — начала Полинка.

— Пропустите меня, — попросила-потребовала Лина. — Девочки, бывает в жизни так, что выбирать надо, кому верить. Пропустите. Я должна спасти Марианну и Анжелику. Пожалуйста...

— ...замечены в пособничестве и укрывательстве беглой осужденной... в нарушении приказов главы клана... установлено, что именно они, презрев законы чести, тяжело ранили Хранительницу Анну...

Марианна зарычала и рванулась в наручниках. Плевать, что ядовитые шипы! Хоть на миг освободиться, хоть ленту эту липкую с губ сорвать, хоть крикнуть, что это вранье, Анну они не трогали...

Но глава клана уже научилась кое-чему, и девушек держали не только наручники.

— А посему приговариваются голосом главы клана...

— Не приговариваются! — перебил новый голос. Злой и звонкий. — Я требую слова!

— Ты!

Темноволосая девушка, показавшаяся в проеме коридора, машинально отклоняется от свистнувшей пары ножей.

— И тебе привет, мама. То есть, простите, госпожа Приближенная. Только не делай больше так, а то я отвечу. А подраться мы еще успеем.

Еще один нож она перехватывает у груди — кажется, он сам ложится в смуглую руку. Легко подбрасывает на ладони. И демонстративно «растворяет».

Немногочисленные фениксы не шевельнулись, но по пещере пронесся вздох-перешепот. Растворить чужой нож, присвоить его — это не просто жест. Это вызов.

Я считаю себя сильнее. Желаешь получить назад свое оружие — сначала победи.

— Я же говорила: не надо больше так.

— Взять ее!

— Как же... — Галина, ближайшая помощница Лиз, явно была в затруднении. — А поединок...

Нельзя схватить тех, кто вызывает на бой, — еще один из законов.

Лиз скрипнула зубами:

— Хорошо. Мы будем драться! Но тебе не спасти этих предательниц.

Лина нашла взглядом «предательниц» — они были обнаженными привязаны у колонн и густо перевиты веревками. Живы. У Анжелики голова в крови и глаза то и дело закрываются, но лицо цело... Марианна на вид без ран, только синяки, и по горлу, полускрытая волосами, тянется багровая полоса — след от удавки.

У Лиз явно не одна помощница. А ты полезла очертя голову, не разведав как следует. Ничего, разберемся.

— О предательстве не тебе бы говорить... мама. Где Хранительница?

Прошуршало. Сухо треснуло. Затанцевало рыжими языками и расступилось, открывая нишу под названием «Скальный приют» и лежащее в ней тело...

Анна!

Хранительница была жива — она дышала, грудь поднималась и опускалась, но кровь, как второе пламя, заливала правый бок. Посреди багрового островка торчал, как кол, знакомый нож с плоской рукоятью под янтарь. Нож Марианны. Ну конечно, подставлять — так по полной, да, мама? И как только нож раздобыла?