Хотя спутники шли и по старой дороге, приходилось продираться сквозь напрочь затянувший ее кустарник, обходить березы и лиственницы, свободно выросшие на некогда торном пути. Время от времени Алдошин словно невзначай оглядывался, ожидая увидеть сзади поспешающую следом фигуру телохранителя Абвера. Но никого не замечал, лишь прикидывал от нечего делать: либо, выполнив поставленную хозяином задачу превентировать возможное нападение, следом просто не пошел. Либо, боясь сократить дистанцию до визуального контакта с «объектом», вынужденно отстал. Какие там еще были возможные варианты у охранника, Алдошин просто не знал.

Дойдя до приметной осины – лет пятидесяти-восьмидесяти, не меньше – ствол которой был словно надломлен, он круто свернул направо. Абвер, пыхтя, молча пробирался следом. Через несколько минут путники выбрались на небольшую полянку, и Алдошин сразу сел на трухлявый кусок ствола огромной ели.

Москвич, выдравшись из зарослей шиповника, присел рядом, положив карабин на колени и утирая взмокший под бейсболкой лоб.

– Ну и куда мы пришли? – тут же поинтересовался он.

– На очень интересное место, Владислав Николаевич! – Алдошин постарался назвать имя-отчество Абвера с наибольшей язвительной почтительностью.

И тот это моментально понял:

– Михаил, слушай, брось ты эти бабьи обиды! Я не стал бы тем, кем стал, если бы не умел соображать и искать! Ну, накопал я на тебя – в чем тут моя вина-то? Ты на себя обижаться должен, что не просчитал в свое время возможные последствия тех или иных шагов… Я иду к своей цели и одновременно обеспечиваю целесообразность движения! Брось, ей-богу! Лучше бы спросил о своем гонораре в случае удачи… Глядишь, и настроение исправилось бы!

– Слушаюсь, шеф! – с прежней иронией парировал Алдошин. – Но сначала объясню насчет места. Видите, во-о-он там чернеют какие-то бугорки? Это японские печи, родня нашим старым буржуйкам. Только родня – именитая! Не из бочек всяких и обрезков труб сделанные. Каждая – ручной работы, с именем мастера, отлитым в верхней части… Подойдете, как отдышитесь, поглядите сами! И знаете, что самое интересное? Что эти восемь печек мне и выкапывать не пришлось! Так и стояли здесь, на полянке, словно брошенные…

Абвер наклонился вперед, вглядываясь в указанное Алдошиным место.

– Так, может, и правда бросили их япончики? – предположил он. – Надорвались или спугнул их кто…

– Я нашел эту полянку семь лет назад, – словно не слыша спутника, заговорил Михаил. – Так тут все и стояло. Сам тогда первым делом подумал, как вы сейчас: бросили. Одну печку уволок домой, в город. Хромированная она некогда была – восстановить покрытие, к сожалению, не удалось. Оттер, отчистил, «кузбасслаком» покрасил – как новенькая «играет»! Невелика ценность рыночная, тысячи на две баксов тянет, не более – и то на любителя. Тащить отсюда до лагеря моего – больше замучаешься! Но остальные забирать не стал, любопытство разбирало: почему здесь бросили, посреди поляны? Не замаскировали никак? Утюжил это место, клюшкой прозванивал – ничего. И не вывозил их отсюда, с года на год оттягивал. Только в прошлом сезоне дикая мысль в головешку пришла. Уезжал уже с огородов, завернул на полянку эту: дай, думаю, замаскирую хоть от «отморозков»…

– И что за мысль? – словно нехотя поинтересовался Абвер.

– Давно мне странным казалось, как эти печки брошены. Вроде и в беспорядке, но… В общем, залез на ель и сверху сфотографировал находку свою.

– И что?

– Ничего не получалось, пока я на фотографии место утащенной печки не обозначил, Владислав Николаевич! А как обозначил – так сразу иероглиф японский, из тех печек выложенный, «проявился»! Сей иероглиф обозначает: «копать тут». Или – «тут место».

– Ловко! И что там оказалось?

– Пока ничего. Я прошлым летом снимок сделал, а зимой меня осенило. Нынче погляжу – что там.

– Так, выходит, что и не знаешь, есть ли там что? Или туфта все это? – недоверчиво поинтересовался Абвер. – Так прозванивал же!

– «Клюшка» на металл реагирует. Металла и от печек хватает, «фонят» со страшной силой. А зарыто там, если я не ошибаюсь, и там, действительно, что-то зарыто, скорее, что-то не металлическое…

– Хм-м! Ты не спецом для меня эту находку зачетную берег? – недоверчиво поинтересовался Абвер. – Может, давно нашел, а для меня «кино гонишь»? Чтобы везучесть свою подтвердить? А, Мишаня?

– Слушайте, вы… Владислав Николаевич, уважаемый. Я вас с собой не приглашал – ни на свою «деляну», ни сегодня сюда. И в исполнители к вам не напрашивался. И вообще, я вслух рассуждаю. И своего принципиального, как вы говорите, согласия, ни на что вам не давал, ясно?

– Так у тебя ж выхода нет, друг любезный! Не давал, так дашь…

– А это еще как бабушка надвое положила! Я свое пожил, Абвер хренов! Убьешь? Убивай! Про мои старые грехи расскажешь? Рассказывай – только ведь неизвестно еще, как по жизни все повернется! И вообще – надоел ты мне, Владислав Николаевич! Забирай джипиэску холуя своего и пи…уй в лагерь! Не заблудишься, надеюсь?

Абвер во время пламенной речи Алдошина только и глядел на него спокойным взором, ничем не проявляя удивления либо возмущения. Дослушав до конца, кивнул:

– Ладно, собачиться перестаем! Извини, если чуток перегнул: зато определил, что есть у тебя характер… Пошли тогда, если «долбить» сегодня ничего не будешь…

Ни слова не говоря, Алдошин подхватил рюкзак, двустволку и молча пошел вперед, не оглядываясь на спутника. Абвер догнал его уже на подходе к мертвому городку. Догнал, пошел рядом.

– Хоть ты и не спрашиваешь, Михаил, а я тебе все же про стимулирующие составляющие скажу. Может, настроение у тебя исправится. Первое: даешь согласие на поиск для меня – получаешь ключи от новой «хаты» – хоть в столице, хоть в Питере. У меня и там и сям небольшой строительный бизнес. С учетом состава твоей семьи, полагаю, что трехкомнатной «хаты» тебе хватит. Усекаешь, что я сказал? В любом случае «хата» твоя – найдешь или нет. Документы пришлю сразу…

– Щедрый вы, Владислав Николаевич! – усмехнулся Алдошин. – А альтернатива вашим «хатам» – лет десять со строгой изоляцией? Или без строгой?

– Не каркай! Я ж сказал – «хата» в любом случае твоя, вне зависимости от результатов. А раньше еще говорил, что никаких уголовно-наказуемых деяний от тебя не потребуется: думаешь, ищешь, вычисляешь место и все! Достают находку и переправляют в нужное место совсем другие люди. А я эту зачетную находку в еще одно нужное место определяю – и вот тогда ты, Мишаня, десять процентов от ее рыночной стоимости получаешь. Чтобы не махать языком попусту, это составит… Это составит в сегодняшних ценах, если… Ну, не менее пяти лямов в американских «рублях». Звучит?

Алдошин помолчал, хотя дух у него захватило. Восторг он выражать не спешил, будучи научен жизнью не радоваться обещаниям. И потом: слишком уж крупным был обещанный гонорар – пять миллионов долларов США. Ладно, скинем половину на бизнесменские обыкновения, думал он. Скинем: сошлется потом на форс-мажор, на необязательность поставщиков и партнеров – да мало ли на что! Даже больше правильнее будет скинуть… Но даже 30 процентов от обещанного – это сумма! Однако сразу соглашаться не следует – логичнее было бы поторговаться!