– Тебе у нас не понравится.

– Откуда ты знаешь?

– Хорошо, завтра после школы зайдем.

На следующий день Алла с Лешкой зашли в десятый подъезд, поднялись на шестой этаж. Лешка открыл дверь. Две комнаты, огромный коридор. Пахнет кошачьей мочой. Из угла в угол пронеслось что-то серое.

– Это Тихон, кот, – сказал Лешка, – лучше не разувайся. Он гадит в обувь. Не могу отучить.

Лешка взял тапочку и швырнул в том направлении, в котором скрылся Тихон.

На стене в коридоре висел огромный черно-белый портрет.

– Это твоя мама? – спросила Алла.

– Да, пойдем. Чай будешь?

Алла шла по коридору и чувствовала на себе взгляд женщины с портрета. Алла где-то читала, что так смотрит Мона Лиза в Лувре. Проходишь мимо, а она следит за тобой взглядом. Женщина с портрета тоже так смотрела. У Аллы мурашки побежали по коже.

На кухне был другой запах. Алле показалось, что клопов. Хотя она не знала точно, как пахнут клопы.

– Чем у тебя так странно пахнет? – спросила Алла Лешку.

– Не знаю.

Алла взяла со стола коробку овсянки. Открыла. Сверху – овсянка как овсянка. Алла засунула в коробку палец, перемешала и высыпала немного хлопьев себе на ладонь. По ее ладони ползли маленькие белые червячки. Алла зажала рот рукой и побежала в туалет – ее вырвало. Лешка кричал ей из кухни, что сваренные червяки червяками не считаются.

Они сидели в Лешкиной комнате, когда в квартиру кто-то пришел. Лешка напрягся и покраснел.

– Кто это?

– Отец, наверное.

Судя по звукам, Лешкин отец пришел не один. С женщиной.

Алла с Лешкой сидели на диване и молчали. В стене над диваном торчал огромный гвоздь. На гвозде висел нос. Красный. На резинке. Обычный клоунский нос. Краска потрескалась. Резинка была связана узлами в двух местах. «Это мамин. Она в нем выступала», – сказал Лешка и опять замолчал. Из соседней комнаты послышались приглушенные звуки – равномерные удары в стену. Лешка опять резко покраснел, что при своей природной рыжине делал мгновенно. «Пойдем к тебе», – сказал шепотом он. В коридоре Алла увидела Тихона, который пристраивался в огромную, чуть ли не сорокового размера, с выдавленной косточкой, туфлю гостьи.

Они сдавали экзамены. Впереди было лето и последний класс – выпускной. Лешка забежал к Алле вечером.

– Алка, поехали в лагерь! – закричал он. – В Эстонию. Клево?

– Я не люблю лагеря. Я была один раз – в осетинском, – ответила Алла.

– Да ты что? Это же в Эстонии. И лагерь не пионерский, а трудовой. Можно денег заработать. Сегодня списки составляли. Я тебя вписал. Только там нужно разрешение от родителей. Может, мне Екатерина Андреевна напишет?

– Не знаю, сам у нее и спроси.

Лешка побежал на кухню, где Екатерина Андреевна пекла шарлотку.

– Лешенька, пирог будешь? – спросила она.

– Буду, Катьандревна, напишите мне разрешение в лагерь. Им все равно от кого. А отцу долго объяснять. Ему сейчас не до этого.

– Какой лагерь, Лешенька?

– Трудовой. В Эстонии. Можно денег заработать. Полдня – на грядке, полдня свободен.

– А где именно?

– Под Таллином. Не помню, как эта деревня называется. Я и Алку записал. Только она отказывается.

– Не знаю, Лешенька, не уверена, что это хорошая идея.

– С нами едут трудовик и физрук. Из нашего класса десять человек записались. Из других школ тоже едут. Не волнуйтесь. Там нам даже экскурсии по Таллину обещали – на выходных. И можно ехать на любой срок – на месяц, на два, на все лето. А что тут сидеть? И вы от нас отдохнете. Соглашайтесь, Катьандревна. Пожалуйста.

– Хорошо, тебе я разрешение напишу. При одном условии. Ты мне будешь звонить раз в неделю. А насчет Аллы я не уверена. Мне кажется, это не для нее.

Екатерина Андреевна положила Лешке кусок шарлотки и села писать разрешение на поездку. На кухню зашла Алла.

– А кто еще из наших едет?

– Записались почти все ребята. И кто-то из девчонок.

– А Ирка едет?

– Угу, – кивнул Лешка, запихивая очередной кусок шарлотки в рот.

– Мама, и мне пиши разрешение. Я тоже поеду.

– Алуша, ты хорошо подумала? Может, не стоит? – Екатерина Андреевна удивилась.

– А почему бы и нет? Лешка, там хорошо заплатят? – уперлась Алла.

– Еще как. Рубль сорок за грядку, – с набитым ртом ответил Лешка.

– Хорошо, – согласилась Екатерина Андреевна, – только пообещайте мне звонить каждую неделю. И, Алуша, если тебе не понравится или будет тяжело, тут же возвращайся. Лешенька, а ты за ней присматривай. Если что, с тебя спрашивать буду. Все-таки ты уже мужчина.

– Не волнуйтесь.

В Эстонию они ехали на поезде. Было весело. Лешка играл на гитаре, все пели песни. Алла даже с Иркой помирилась – на соседних полках спали.

Их поселили в здании бывшей спортивной школы. Палата мальчиков, палата девочек, две палаты для вожатых. Ирка в знак примирения выбрала кровать рядом с Аллой. Забежал Лешка – два таза эмалированных принес. Для стирки. И кипятильник.

Они приехали в субботу. А в воскресенье всех на автобусе повезли в Таллин. Дали четыре часа на прогулку и велели вернуться на автобусную станцию. Все разбрелись кто куда. Алла с Иркой и Лешкой решили пойти в центр города.

Алла никогда не была в таком красивом городе. На площади играл уличный оркестр, люди сидели за столиками в открытых кафе и пили кофе.

– Алка, смотри. – Ирка показывала рукой в сторону. – Что это?

Алла повернулась и увидела маленькую тележку. Наверху пирамидками стояли вафельные трубочки. У тележки крутились две маленькие девочки. Им в пирамидки накладывали разноцветные шарики.

– Это мороженое. Пойдем? У меня есть деньги.

Они стояли перед стеклянной загородкой и разглядывали контейнеры с мороженым всех цветов – зеленое, красное, розовое… Над каждым контейнером стояли надписи. Совершенно непонятные.

– Ты какое хочешь? – спросила Алла.

– Не знаю, – прошептала Ирка. – А можно сразу несколько?

– Наверное, вон девочки по три шарика брали.

Лешка сообразил первым. Он ткнул пальцем через стекло в зеленый контейнер. Продавец достал из пирамидки одну вафельную трубочку и положил зеленый шарик. Алла с Иркой тоже ткнули пальцами.

Они сели на ступени какого-то храма и ели мороженое.

– В магазин зайдем? – предложила Ирка. – Смотри, тут все в джинсовых шортах ходят. Давай такие же купим!

– Давай, – согласилась Алла.