Денег он за экскурсии не брал. Хотя его знакомые и стучали выразительно по лбу в знак неодобрения. «Время тратишь. Силы. Работу основную бросаешь», – говорили знакомые. Но Никита отмахивался. Он не был бессребреником. Более того, он любил деньги и имел вполне «затратную» мечту. Никита отлично понимал, что сервис, которым он владеет, должен иметь филиалы, и желательно на больших трассах, что ведут к Москве. А для этого нужны деньги. В представлении Никиты порядок и устроенность в его жизни должны наступить тогда, когда он откроет в Рузе гостиницу, где будет небольшой парк экскурсионных микроавтобусов – подмосковная земля и близлежащие области хранят множество тайн, до которых можно добраться только так. А при гостинице будет не только ресторан, но и автомастерская. «Вряд ли у нас скоро отремонтируют все дороги. Я разбогатею быстрее!» – объяснял он знакомым. Что же касается экскурсий – это был его отдых. То, что возвращало его в детство и в недалекое в общем-то студенчество, когда изучение истории представляло собой перманентное первооткрывательство, словно до тебя никто об этом ничего не знал и не писал.

Клиенты-экскурсанты запоминали своего благодетеля – ну, право, нечасто восстановление лопнувшего колеса или погнутого бампера сопровождается вкусным обедом и экскурсией по близлежащим местам. Эти самые клиенты передавали координаты хозяина автосервиса друзьям, родственникам и случайным попутчикам. Никита довольно потирал руки – до его мечты было еще далеко, но ориентир он взял правильный.

– Это будет продолжаться бесконечно. Надо сделать перерыв. Съездить в отпуск. В теплые края. Надо хоть на немного сменить обстановку! – говорила мама Никиты, которую волновало не только здоровье сына, но и его будущее. При таком напряженном графике работы времени на личную жизнь у Никиты не оставалось. Парень он был симпатичный, и девушки с ним с удовольствием знакомились, но вот терпения и выдержки у этих девушек не хватало. Вместо походов в кино и театр им предлагались вечера в автосервисе и рассказы о том, каким он видит будущую гостиницу.

– Слушай, им не это интересно, – выговаривала ему мать, – им хочется красивое платье надеть, сходить куда-нибудь.

– Тогда пусть других ищут, – отвечал спокойно Никита, – мне нужна жена, которая бы понимала меня.

Мать вздыхала, Никита, довольный, что от него отстали, мчался по своим делам. И верной его помощницей, можно даже сказать соратником, оставалась мама. Она поддерживала его всегда и во всем, а также брала на себя часть забот. Угощение для туристических чаепитий готовила она, и разговором за столом занимала она, и детишкам сувениры раздавала тоже. Никита был очень благодарен матери за все это. Понимая, что ее самое горячее желание – увидеть не гостиницу, а внуков, он нередко говорил:

– Мам, потерпи, вот как только я…

Каждый раз в этом предложении менялся глагол. И только. Остальное не менялось. Никита все так же ремонтировал машины, возил клиентов на маленькие экскурсии и обивал пороги местной администрации. Общение с местным руководством отнимало львиную долю времени и нервов. В администрацию Никита ходил как на работу. Каждый день с новой бумажкой.

– О, тут срок вот-вот закончится, а пока мы вот это завизируем, надо будет новый пакет документов делать, – говорили ему, хотя еще вчера все было в порядке.

– Вам необходимо принести план участка, – требовали в другом кабинете.

– Ну вот же он, план! – восклицал Никита и доставал из груды собранных им бумаг нужный листок.

– Это относится к другому. А на новом плане должно быть написано… – чиновник долго объяснял, что должно быть написано.

Из здания администрации Никита выходил красный, мокрый, злой. Он садился в машину, которая с визгом трогалась с места. Он догадывался, что из окон администрации, злорадно улыбаясь, смотрят люди, с которыми он только что разговаривал. Никита понимал, что они ждут от него «знака внимания» в размере определенной сумы, но также помнил, что с этими людьми он раньше соседствовал, в детстве дрался и ходил в одну школу. Эти люди в городе не посторонние, они прожили здесь всю жизнь и собираются прожить еще много лет, у них тут уже подрастают дети. А потому этим самым людям из администрации не должно быть безразлично то, что он, Никита, собирается сделать. «Понимаю, если бы я хотел все к черту снести и построить новодельную фигню, но я ведь планирую восстановить старое, историческое!» – жаловался он матери. Та хотела его предостеречь – сын, несмотря на практичность и деловитость, удивительным образом не растерял черты романтизма, – но молчала. Она знала, что Никиту не переубедишь, потому что отлично помнила, как сын собирался в университет и какие разговоры тогда велись в семье.

– Куда ты лезешь? В университет! Обломаешься. Шел бы сразу на автобазу, – все это он слышал от отца, пока не сдал вступительные экзамены и не был зачислен на исторический факультет. После этого отец почему-то обиделся на него. Мать, как могла, пыталась смягчить ситуацию, но не в ее силах было победить упрямство старшего Звягинцева. Никита не обращал внимания на молчание отца, жалел мать, продолжал помогать им по хозяйству, потом деньгами. И все хотел улучить минуту и поинтересоваться у отца, почему же в других семьях так радуются взлетам детей, а он достижение сына воспринял как обиду. Но спросить отца Никита не успел, тот умер. А мать после его смерти все больше молчала. Никита не стал ее тревожить ненужными уже спорами и упреками.

«Думаю, дело в недоверии к гуманитарным наукам. К «болтовне», как любил говорить отец. В его представлении история – это лишь повод поболтать. Но не способ заработать денег. А если дело не приносит пользы – это уже не дело», – объяснил он сам себе.

Дом под гостиницу Никита приглядел давно. Это было двухэтажное строение с низенькими флигелечками, которое для своей семьи выстроил богатый купец. После революции дом пустовал, потом там обитали скорняки. В войну в нем разместили госпиталь. И, к удивлению всех, он не пострадал ни капельки. Потом туда заселили тех, чье жилье разбомбили немцы. Квартиры были коммунальные, внизу – палисаднички-огороды.

– Никита, есть строения новее и крепче, – как-то раз сказала мать, которая выросла здесь.

– Понимаешь, этот дом простоит еще не одно столетие. Там такие стены! Купцы для себя строили, а они не одним днем жили. Я хорошо знаю историю этого дома.

Мать не стала спорить – она никогда не спорила, если речь шла об «истории».

Но каждодневные похождения в муниципальную администрацию по-прежнему продолжались, несмотря на некоторые «знаки внимания», которые вынужден был оказать чиновникам Никита. Хозяина автосервиса в городе знали, о доходах его догадывались, а потому тянули жилы и деньги.

– Пошлю к черту! Или напишу письмо «батюшке-царю»! – бесился Никита. Мать молчала – она понимала, что лучше не вмешиваться. Это было похоже на поединок со злыми духами, но не зря в здешних местах распространены сказки и былины, в которых повествуется о том, как случайный путник-странник вдруг приходит на помощь в самый тяжелый момент.

В тот день в сервисе царил переполох. Понадобилась запчасть, которая в городе вряд ли могла быть, – рано поутру к ним обратился человек, опрометчиво решивший «проскочить с Можайского шоссе на Новорижское на канареечно-желтом авто премиум-класса. Как надо было гнать и зачем, ребята в сервисе не поняли, уяснив только, что успокоить господина почти невозможно – надо либо срочно отремонтировать машину, либо вызвать службу, которая отгонит это в прямом смысле сокровище по месту прописки. В Рузе такие машины попадались, попадались и круче, но вот ремонтировали их в специальных местах, которых в городе пока не имелось.