интересный, и, наверно, я тоже могу ему понравиться.

Цвета не поняла, шутит ли подселенка или говорит серьезно.

– И что будешь делать? Пригласишь его на свидание к мосту? – хмыкнула подменыш.

Цвета-с-бесом почти поравнялась с прохожими.

– На свидания к мосту он и так ходит, – сказала она и убрала телефон в карман.

* * *

Демьян часто возвращался из школы дальней дорогой. Маленький ритуал – отдых после занятий, время для наведения порядка в мыслях. Он всегда останавливался на мосту и смотрел вниз.

А Бесена была водой, и игрой света, и ряской, и тиной. День смотрел на нее. Задумчиво. Долго.

А она на него. И ей казалось, что в озере он ищет именно ее.

Поначалу Бесена не замечала парня, не выделяла среди других прохожих, тенями снующих по мосту, но он был единственным, кто постоянно останавливался, чтобы глянуть на воду. И Бесена стала его узнавать: высокий, остролицый, с вьющимися светлыми волосами.

Подселенка тогда еще ни разу «не надевала тело», разве что гуляла в кошках иногда, но все же понимала, что девушки наверняка считают этого парня красивым. Она тоже так считала.

День смотрел на воду, и Бесена подгребала водоросли, стебельки трав, веточки, зеленые пластинки ряски, пока не складывался еле уловимый образ девы, словно аппликация на бумаге. Смягчая черты его лица в отражении, она лепила свое.

День смотрел, хмурился, а Бесена гадала: правда ли он видит ее? Или только свое отражение?

Он уходил.

Придет ли снова?

Да. Он всегда приходил.

Раньше молодых предупреждали: «В Тихом Омуте бесы водятся». Теперь их никто не предупреждал.

Глава 17

Аука

6 октября

Ночка не спешил домой. Он шел медленно, наблюдая, как ветер рвет пухлые облака, похожие на старую вату, торчащую из оконных щелей школьного медпункта. Рому было обидно, что День его так бесцеремонно отшил, прикрываясь какими-то мифическими делами. А еще из головы не выходило то объявление на столбе. Хоть Ночка при друге делал вид, что это пустяки, но таинственная девчонка так и маячила перед глазами.

Она тогда, после школы, так радостно подскочила к Дню со своей дурацкой банкой с грибом, прямо сияла, словно героиня индийского фильма, которая полжизни искала брата и наконец-то его нашла. А потом растерялась и сразу увяла, когда этот самый брат ее не признал.

Или сделал вид, что не признал?

Может, они вместе ходили в садик, или лежали в больнице, или жили по соседству? Может, девчонка просто обозналась, она же не назвала Демьяна по имени. Может, эта встреча стала лишь досадным эпизодом ее жизни, над которым она потом сама смеялась и пересказывала подружкам.

А может, и нет.

Как узнать?

День шутил, что у Ночки синдром спасателя, что Ром вечно о ком-то заботится, кого-то опекает. «Ты слишком заморачиваешься чужой жизнью, переезжай уже к Кощею, будешь оберегать стаю их кошек, – подтрунивал День, а потом уже серьезно добавлял: – Позволь другим жить, как им хочется, совершать ошибки, какие им хочется, и самим расхлебывать результат. Не каждая каша заварена для тебя».

Да, эта каша не для него, и пора выкинуть из головы эту Цветану. Девчонку, которая пару дней назад еще была в полном порядке и улыбалась Демьяну. А теперь пропала…

Лиля увидела его первой и, как всегда, заробела. Она тут же остановилась и присмотрелась.

Он шел ей навстречу, глядя себе под ноги, – задумчивый и такой красивый.

Она обожала его.

Ночка наконец тоже заметил одноклассницу Леши, крошечную девочку с белыми жидкими волосиками, серыми глазенками и бледной кожей. Она вся была светлой и прозрачной, словно медуза.

Но медузой он ее никогда не называл.

– Ау! – шутливо крикнул Ночка, сложив ладони рупором.

– Ау! – откликнулась девочка и просияла.

Он махнул ей, и она не выдержала, бросилась к нему и обняла тонкими, словно лапки креветки, ручонками, уткнувшись в его черное пальто.

Ночка называл ее Аýкой – лесным озорным духом. Он грубовато похлопал ладонью по белобрысой макушке и отстранил девочку от себя.

– Куда идешь? – спросил он.

– К подружке.

– Обедала?

– Угу, – кивнула Аука и предательски порозовела.

Ночка прищурился.

– Пойдем, куплю тебе банан.

– Может, шоколадку? – невинно попросила Аука. – А то ты как моя бабушка, она каждый раз, как меня видит, накормить хочет.

– Жаль, что она видит тебя нечасто, – пробурчал Ночка, но ему стало неловко, что он, парень выпускного класса, ведет себя как пожилая дама с внуками, и сдался: – Ладно, куплю шоколадку.

Аука посеменила за Ночкой, как всегда, немного стесняясь, но предвкушая подарок.

– Что хочешь?

Девочка, словно мелкий полевой зверек, поводила носом перед грязным стеклом ларька, за которым скрывалась дико сладкая и дико соленая ядреная химия в ярких хрустящих обертках.

– Это.

Она ткнула пальцем в стекло между железными, шелушащимися краской прутьями. Ночка заметил под ее ногтем черный полумесяц грязи. Еще один повод звать девочку лесным духом – хранителем трав, деревьев и земли. Особенно земли.

– К подруге так и пойдешь? – невольно скривился Ром.

Аука сначала не поняла, к чему это он, а потом стала не просто розовой, а пунцовой – и нервно принялась тереть ладошку о куртку.

Ночка вздохнул и протянул ей две одинаковые шоколадки.

– Для тебя и подруги. Угостишь. Только руки не забудь помыть перед едой.

Пристыженная Аука повернула свою ручонку-лапку так, чтобы не было видно грязных ногтей, взяла угощение и прошептала:

– Спасибо.

Теперь Ночка смутился. Аука уже не малышка. Ей девять лет. В этом возрасте позорить нельзя. Какой же он все-таки идиот! Подумаешь, грязь, она же еще ребенок… Или уже нет?

Ночка вздохнул.

Аука росла слишком быстро, и ему это не нравилось. Дойдет еще и до того, что влюбится в него. И что тогда?

Тяжело жить с этим самым синдромом спасателя. И тяжело с этими девчонками. Скажешь не то, и вот она уже пропала, одно объявление висит… Ночка тряхнул головой.

– Ладно, беги по своим делам, а я пошел по своим. Кыш! Кыш! – он помахал на девочку руками, как на воробушка.

Аука отскочила, подыгрывая, захихикала и сказала наконец:

– Пока!

Она развернулась и побежала во двор. Ночка проводил ее взглядом, пока Аука не завернула за старенькую трехэтажку к новостройкам, и пошел дальше к своему жилому комплексу, до которого оставалось недалеко.

Район у них все-таки был странный. Новенькие высотки с благополучными жильцами, молодыми семьями и сидящими у подъездов ухоженными старушками соседствовали с развалюхами под снос, полными сомнительных типов.

Аука жила в развалюхе.

Об этой девочке Ночка