встал,

Бросает то и дело клич полкам:

«Вперед! Французы не уйдут от нас!»

Аой!

CCII

Чуть день взошел и небо озарилось,

Проснулся Карл, французов повелитель,

И Гавриил, сон короля хранивший,

Благословил его своей десницей.

Доспехи снял с себя король великий,

Бароны вслед за ним разоружились,

И поскакало войско торопливо

По тропам и дорогам в путь неблизкий,

Взглянуть на тех, кто пали и погибли

В день злополучной ронсевальской битвы.

Аой!

CCIII

Карл прискакал обратно в Ронсеваль,

При виде мертвых горько зарыдал,

Французам молвил: «Не спешите так.

Я впереди теперь поеду сам.

Племянника хочу я отыскать.

Раз в Ахене я новый год встречал.

Не мало собралось баронов там,

И каждый похвалялся тем, что храбр.

А мой племянник граф Роланд сказал,

Что, коль придется на чужбине пасть,

Он будет впереди своих лежать,

Спиной к отчизне и лицом к врагам,

Как победитель даже в смертный час».

Отстала свита на бросок копья.

На холм искать Роланда едет Карл.

CCIV

Карл стал искать Роланда на холме.

Там у травы не зелен – красен цвет:

Алеет кровь французская на ней.

Заплакал Карл – не плакать мочи нет,

Три глыбы он меж двух дерев узрел,

На них увидел Дюрандаля след,

Близ них нашел племянника в траве.

Как мог король всем сердцем не скорбеть!

Он спешился там, где лежал мертвец,

Покойника прижал к груди своей

И с ним без чувств простерся на земле.

CCV

Король пришел в сознание опять.

Немон и Аселен, гасконский граф,

Брат Жоффруа Тьерри и Жоффруа

Снести его под сень сосны спешат.

Увидел Карл – лежит пред ним Роланд,

Оплакивать племянника он стал:

«Пусть, друг Роланд, господь простит тебя!

Тебе не будет равных никогда

В искусстве бой вести и побеждать.

Кто отстоит честь Карла от врага?»

И вновь король без чувств и сил упал.

Аой!

CCVI

Король наш Карл пришел в сознанье вновь.

Бароны держат на руках его.

Племянника он видит пред собой.

Тот с виду цел, но побелел лицом,

Глаза его потухли, мутен взор.

Стал наш король тужить над мертвецом:

«Да впустит в рай тебя, Роланд, господь,

Тебе даст место средь святых цветов.

Себе на горе ты сюда пришел.

Мне о тебе теперь скорбеть по гроб.

Лишусь я славы и утрачу мощь.

Кто отстоит честь Карла от врагов?

Мой лучший друг расстался здесь со мной:

Нет средь моей родни таких бойцов».

Рвет волосы в отчаянье король.

Стотысячная рать скорбит кругом,

Не в силах слезы удержать никто.

Аой!

CCVII

«О друг Роланд, когда я в Лане[120] буду,

Когда опять увижу край французский,

Из многих стран пришельцы соберутся

И спросят, почему ты не вернулся,

А я скажу: „В Испании он умер“.

Мне королевством будет править трудно,

Скорбь о тебе всю кровь мою иссушит».

CCVIII

«Роланд, мой друг, цвет молодости смелой!

Когда я буду в ахенской капелле,

Придет туда народ послушать вести,

И горестно я объявлю пришельцам:

„Погиб Роланд, стяжавший мне победы.“

Мы в страхе саксов больше не удержим,

Пойдут теперь на нас болгары, венгры,

Восстанут Рим, Апулия, Палермо,

И Калиферн[121], и африканцы-негры.

День каждый будет приносить мне беды.

За кем пойдут мои полки в сраженье,

Коль нет того, кто шел пред ними первым?

О Франция, как ты осиротела!

Так горько мне, что рад я был бы смерти».

Рвет бороду король, скорбит безмерно,

Рвет волосы седые в сокрушенье.

Стотысячная рать с ним плачет вместе.

CCIX

«Увы, ты жизни, друг Роланд, лишился.

Пусть рай отверзнет пред тобой Спаситель.

Для Франции позор твоя кончина.

Я так скорблю, что не в охоту жить мне.

Мои бойцы из-за меня погибли.

Царю небесный, сын святой Марии,

Пусть не вступлю я вновь в ущелье Сизы;

Пусть раньше плоть мою мой дух покинет,

Чтоб с душами их воссоединиться;

Пусть здесь меня схоронят рядом с ними».

Рвет бороду седую Карл Великий,

И говорит Немон: «Скорбит властитель».

Аой!

CCX

Анжуец Жоффруа сказал: «Сеньер,

Умерить постарайтесь вашу скорбь.

Пусть сыщут христиан меж мертвецов,

Всех наших, кто арабами сражен,

И приготовят погребальный ров».

Король ответил: «Затрубите в рог».

Аой!

CCXI

В рог Жоффруа Анжуйский затрубил.

По слову Карла спешились полки,

Средь мертвецов нашли друзей своих,

Тела в могилу общую снесли.

Немало с войском шло духовных лиц –

Епископов, аббатов и других.

Они, свершив заупокойный чин,

Усопшим отпустили все грехи,

И обкурили фимиамом их,

И с превеликой честью погребли.

Что делать – их с собой не увезти.

Аой!

CCXII

Лишь трех бойцов земле не предал Карл:

То были Оливье, Турпен, Роланд.

Им грудь рассечь велел он пополам,

Извлечь и в шелк закутать их сердца,

Зашить в оленью кожу их тела,

Везти домой в трех мраморных гробах.

Но до того, как положить туда,