* * *

Не прошло и часа, как «Джемини-6» приводнился в северной части Атлантического океана и был поднят на борт авианосца «Уосп». Тремя днями позже за ним последовал и «Джемини-7». Топлива у него почти не оставалось, электропитание работало из последних сил, а узкая щель за спинками кресел (единственное место на борту, пригодное для складирования) заполнилась мусором. Борман и Ловелл, шатающиеся и измученные, мечтающие лишь отмыться под душем и рухнуть спать, попав на палубу авианосца, махали руками и весело улыбались.

Чувствовали они себя немногим лучше, чем их совершенно изношенный корабль, но две изматывающие недели закончилось, астронавты выжили, а встреча на орбите состоялась. Борман, заключивший молчаливое пари сам с собой, был счастлив обнаружить, когда все точки были нанесены на карту, что «Джемини-7» приводнился ближе к «Уоспу», чем Ширра на своем «Джемини-6». Вот вам и «армейцы – слабаки».

Январь 1967 г.

Гас Гриссом тайком проносил запрещенную еду на космический корабль дважды в жизни. Первый раз это была шутка, второй – предзнаменование.

В тот момент, когда все было шуткой, Гриссом выступал контрабандистом не самолично: это маленькое преступление задумал и осуществил его второй пилот, Джон Янг. Однако Гриссом был командиром экипажа, поэтому проступок подчиненного считался проступком и старшего офицера. Как бы то ни было, контрабандой в тот раз явился бутерброд с солониной, который Уолли Ширра за два дня до того купил в закусочной «Вулфиз» флоридского городка Коко-Бич и отдал Янгу, чтобы он взял его с собой в полет на «Джемини-3» в марте 1965 г. Проделка была вполне в духе Ширры: наполовину дурацкая шутка, наполовину прицельный выпад в сторону ужасающего качества провианта, который НАСА выдавало астронавтам. Даже во время коротких полетов по программе «Меркурий» еда оставляла желать лучшего, а в долгих полетах «Джемини» переносить чудовищное качество продуктов стало куда тяжелее.

– Откуда это у тебя? – спросил Гриссом в начале второго витка, когда Янг полез в карман скафандра и вытащил неприглядный, наполовину раздавленный бутерброд.

– С собой пронес, – ответил Янг. – Давай посмотрим, как на вкус. Запах-то еще тот.

Запах и вправду был не ахти, однако вкус оказался приличным. Зато стоило лишь Гриссому надкусить бутерброд, как в воздух медленным фейерверком полетело облачко крошек, так что Гриссом поспешил завернуть бутерброд и убрать его с глаз. По окончании полета те сотрудники НАСА, которые не удивлялись мелким проделкам астронавтов и даже их ожидали (а такие сотрудники составляли большую часть НАСА), от души посмеялись шутке. Те же, кто трепетал над каждым отклонением от инструкции, поморщились и напомнили всем астронавтам, что даже маленькая хлебная крошка может застрять в переключателе или засорить фильтр, вызвав целую серию проблем, способных привести к катастрофе.

Второй раз Гриссом пронес в кабину контрабандную еду 22 января 1967 г. Космический корабль был на самом деле тренажером – моделью нового трехместного командного модуля «Аполлона» в цехе North American Aviation в калифорнийском городе Дауни, где создавали эти корабли. И запретной едой был лимон.

Гриссом и его товарищи по экипажу – Эд Уайт и Роджер Чаффи – при подготовке к старту, назначенному на 21 февраля 1967 г., проводили немало времени как на тренажере, так и на настоящем «Аполлоне» (который в манифесте НАСА назывался AS-204; имя «Аполлон-1» ему предстояло получить чуть позже). Для «Аполлона» это должен был быть первый пилотируемый полет, и если судить по внешности, то астронавты получали отличный корабль: самый мощный, самый просторный космический аппарат из всех, какие НАСА и его подрядчики создали к тому времени. Однако внешность была обманчива.

Пилотам «Аполлон» казался торопливой поделкой, капризной и склонной к сбоям. Не успеешь поработать, как что-то уже сломалось: надо останавливать тренировку и запускать в корабль команду техников, которые будут восстанавливать неисправную систему связи, или отключившуюся приборную панель, или компонент системы жизнеобеспечения, отказ которого ничем не грозит на Земле, зато в космосе может привести к гибели экипажа. Проводились ремонты, но в режиме срочной починки: новые заплатки наслаивались поверх прежних. Изъять из корабля проблемные блоки, переделать их и уже полностью исправными поставить на место никому не приходило в голову. У «Меркуриев» и «Джемини» тоже не обошлось без конструкторских дефектов, но то были мелкие неполадки в корабле, который с самого начала работал исправно. «Аполлоны» же – то ли из-за большей сложности, то ли из-за спешки ради отправки астронавтов к Луне не позже 1970 г. – такой уверенности не внушали.

Раздосадованный Гриссом жаловался техникам, затем их начальникам, затем руководству НАСА. Те совещались между собой и обещали Гасу устранить неисправность, и все же тренажер «Аполлона» – который был не лучше самого корабля – так и не работал нормально. Тогда Гриссом решил выразить свое отношение другим способом. В конце долгого дня, состоявшего из многочасовых попыток заставить тренировочный корабль функционировать как задумано, Гриссом выбрался из люка, водрузил на верхушку корабля лимон и молча ушел.

«Опять Гас в своем репертуаре, – снисходительно улыбаясь, говорили друг другу инженеры. – Вечно чем-то недоволен».

Однако Гриссом имел полное право на нечто большее, чем раздражение. После совместного полета «Джемини-6» и «Джемини-7» космическая программа стремительно развивалась именно так, как запланировало НАСА. Между декабрем, когда корабль Бормана и Ловелла приводнился в северной части Атлантического океана, и ноябрем следующего года состоялись еще пять полетов «Джемини» – раз в два месяца. В последнем из них Ловелл вернулся в космос в роли командира «Джемини-12»; вторым пилотом стал Базз Олдрин, многообещающий новичок из третьего набора астронавтов. Их полет стал достойным завершением программы «Джемини», все самые сложные задачи которой – выход в космос, сближение, стыковка – теперь были выполнены уверенно и со знанием дела.

Задолго до того, как последний из «Джемини» вернулся на Землю, началась работа на производственной линии «Аполлонов». «Меркурии» и «Джемини» производила корпорация McDonnell Aircraft из Сент-Луиса, и НАСА не имело к ней никаких претензий. Люди МакДоннелла знали, что нужно космическому агентству, всегда исполняли заказ в точности и отлично понимали, что если они – владельцы завода и наниматели рабочих, то НАСА здесь – заказчик и начальник.

Однако в программу «Аполлон» эта корпорация не вписалась. Одной из причин было то, что предприятие работало на пределе сил с самого 1960 г., и одновременно заканчивать выпуск «Джемини» и запускать в производство «Аполлоны» у нее попросту не хватало ресурсов. Согласно планам НАСА, всего три месяца отделяли полет Ловелла на «Джемини-12» в конце 1966 г. от старта команды Гриссома на «Аполлоне-1» в феврале 1967 г. Задача казалась почти неосуществимой, и успешно ее выполнить могла бы лишь компания, не настолько изнуренная предыдущей нагрузкой.

Даже если бы у «МакДоннелла» хватало мощностей взяться за новый проект, отдавать заказ прежнему производителю было не с руки. Космическая программа – точно так же, как дорожное строительство, сооружение плотин или электрификация сельских районов, – принадлежала к числу так называемых общественных проектов, финансируемых государством, и если частным застройщикам не запрещалось вновь и вновь отдавать заказ одному и тому же подрядчику, то НАСА отчитывалось перед Конгрессом, а Конгресс имел сотни избирательных округов, с которыми надо было считаться. Масса производителей в разных городах по всей стране рано или поздно возжелали бы знать, отчего вдруг Сент-Луис вновь и вновь удостаивается от НАСА такой благосклонности.