ФРГ, 1974, в СССР – 1976. Drei Manner im Schnee. Реж. Альфред Форер. В ролях Клаус Шварцкопф, Томас Фрич, Сусанна Бек, Грит Беттхер. По роману Эриха Кестнера. Прокатные данные отсутствуют.

В альпийском отеле избушчатого типа ждут миллионера инкогнито, но ошибочно принимают за него автослесаря и селят в президентский люкс. Миллионера инкогнито принимают за парикмахера и селят в конурку размером с кровать. Миллионер с автослесарем начинают дружить, гонять по склонам, дразнить прислугу и устраивать личную жизнь. Под ногами у них путается миллионерский спаниель, внося дополнительную неразбериху в уже вполне стройный кавардак.

«Трое на снегу», конечно, были предтечей всех кипучих баварских секс-комедий типа «Иди, девочка, разденься». Наивные модельные автослесаря в женских шубах, вздорные миллионеровы дочки в неглиже, навязчивые охотницы за приданым, общие, как всегда у немцев, бани-сауны, перепутанные номера с незапирающимися ванными, бестактные спаниели, лезущие в любую дверь в самый подходящий момент, – все было идеальным антуражем для классической голой комедии из альпийской жизни. Перечень исполнителей: Клаус Шварцкопф, Сусанна Бек, Элизабет Фолькнер, – украсил бы любой фривольный водевиль стилистики «Карл у Клары». Перечень ситуаций: автослесарь застает у друга-миллионера его дочку в ванне, миллионер застает друга-автослесаря со своей дочкой в постели, охотница в халатике с перламутровыми пуговицами охмуряет автослесаря, принимая за миллионера, а ее соперница теряет на пати нижнюю часть вечернего туалета, – заставлял подозревать, что герои провели четверть фильма не совсем одетыми, а советская редактура отмахнула все, за чем ходит русский зритель на немецкую комедию. Почти все. Со своими бакенбардами, санками, теплыми жилетами, обознатушками, перепутаницей и глинтвейном, с тупорылыми снеговиками, пинками в толстый зад и негром в белых трусах (судя по Фасбиндеру, немецкое кино без негра – фальшивка и надувательство) фильм все равно оставался неподражаемо стоеросово немецким. Водевильный пряничный немец всегда любил попеть, повизжать, позаниматься спортом, позаниматься сексом как спортом и лукаво покурить у околицы трубочку – простодушный массовый русский всегда любил позырить на это с женой-хавроньей и выводком бейбят. Даже если его лишали ключевой сцены пробега голой горничной по коридору с пылесосом.

Богатые из-за нефти.

Из-за нее же дорогие.

В биатлоне лучшие. Бьерндален бог, и сам того не знает.

Граничат с нами на таких чертовых рогах, что трудно поверить. Самый верх карты.

Граница сближает – что случается редко. Когда их звали в крестовый поход на СССР, заартачились. Русские, говорят, у немцев Керкенес отбили и нам вернули. Претензий нет, одно пионерское спасибо.

Лучший писатель Гамсун поддержал фашистов. Его за то судили, как рядового, без скидок на возраст и нобелевку.

Лучший драматург Ибсен породил «новую драму» аж в конце XIX века.

Твердая, умелая, справедливая страна.

У нас тоже претензий нет.

Норвегия, 1975, в СССР – 1979. Flaklypa Grand Prix. Мультфильм. Реж. Иво Каприно. Прокатные данные отсутствуют.

Высоко в горах к северу от большого фиорда по-над самой деревней Питклиф живет велосипедных дел мастер Теодор Римспог с уткой-модником Санни и ежом-недотепой Людвигом. Тащить в гору велосипед не каждому по нутру, так что бизнес идет ни шатко ни валко – оставляя умельцу время для изобретения всякой полезной всячины типа турбонасоса для сбора малины, а вечером – для музицирования на губной гармошке с видом на луну. Прознав, что его бывший подмастерье Рудольф Густолип, стянув пару новинок, вызывает всех на гоночные соревнования, Теодор с помощью вовремя подвернувшегося нефтяного шейха строит чудо-болид «Иль Темпо Гиганте», выигрывает гонку и садится играть на губной гармошке с видом на луну.

И все это, черт побери, кукольный мультфильм. Да. Как пелось в детстве, Чебурашка наводчик, крокодил – пулеметчик, 38 попугаев в парадном строю над Красной площадью. Кукольный фильм про гонку «Формула-1», в котором собственно трасса с ревом и выхлопом занимает 17 (семнадцать) минут экранного времени. В это невозможно поверить, но это можно потрогать, в торренте есть. Норвежский итальянец Иво Каприно соединил скандинавскую обстоятельность (если не сказать: косолапость) кукольного кино, луну и губную гармошку – со средиземноморским драйвом, перцем и бешенством гоночного трека, на котором итальянские пилоты и сборная «Феррари» имеют лучшие позиции вот уже на протяжении века. Скрежет и вой, грай телерепортеров, массы голубоглазой публики, которая вся смотрит налево, а через секунду уже вся смотрит направо, американские горки неровной трассы – как все это не вяжется с врожденной неповоротливостью кукольных персонажей. Автор малометражек «Парень, состязавшийся в обжорстве с троллями» и «Кариус и Бактериус» по Турбьерну Эгнеру, писавшему некогда про разбойников из Кардамона, – благодаря своему ажурному дарованию замахнулся на длинный метр и создал зрелище, равного которому уже не будет в природе. Ажур – это не о’кей, это тонкая насыщенность кадра изящной деталью. Кукольные режиссеры обычно славятся минимализмом: двор изображают деревянным грибком, деревню – колодцем, лес – двумя соснами, трикотажной лужицей и аляповатой ромашкой; в домах шаром покати. Этой аскезе Каприно противопоставил кучу неизбежного и местами нужного хлама, которым отличается не символическое, а реальное человечье жилье. Мастер Теодор коротал дни среди: тумбочки, примуса, наковальни, верстака с горой опилок, кресла с кистями, банок варенья с бумажными крышечками на резинках, кровати с синими шишечками и ночным горшком, настенного календаря, фотографий родни, свечек в подсвечниках, зубных щеток в подстаканниках, вешалки для шмоток, дезодоранта для подмышек и гребня для хохолка Санни. Во дворе его грудились колодец с бидоном, спиннинг с вязанкой воблы, стиральное колесо в корыте, почтовый ящик на шесте и колоды для посиделок. В машине были патрубки, поршни, карбюратор, маслоотсос, 12-цилиндровый ракетный двигатель на чистом спирте и чудо-радар для ориентации в пространстве без столкновений – и она еще ехала!! Не говоря уж о том, что по ходу в деревне Питклиф менялись времена года – то накатывал листопад, а то снег заносил по самое окошко. Кукольное кино, которое Гришковец волшебно аттестовал как «фильмы про медвежонка, который не хотел делиться печеньем», в массе своей существовали во имя голой, как колено, морали: что печеньем делиться надо. Каприно навалил на эту разумную мораль короб всего – как на елку игрушек, лампочек, дождя, мишуры, – да еще запустил эту елку в космос. То-то всем было радости, а ему самому – орден св. Олафа, вручаемый королем за особые заслуги перед Норвегией, что тоже производит неизгладимо кукольное впечатление.