целая делегация нагрянула. Насколько мне известно, большую часть утвари, в том числе иконостас, в краеведческий музей увезли. Не спрашивай, не помню в какой именно. А иконы со святыми книгами по церквям раздали. Я точно знаю, что в храме Гренёво, куда мы по праздникам ездим, икона из вашего Вельшино висит. Как-то Галя мне объяснила, дескать, она настоящая, древняя. В смысле, не новодел современный. Ей самое место в храме божьем.

Делать в пустом храме больше нечего, Юрий вышел на крыльцо, его тут же окутал тёплый воздух. В лесу прохладно и сыро, а вот на деревенской площади Солнышко изрядно припекает. Юрий расстегнул ворот прочной лесной куртки, что дал ему Егор Назарич. А теперь… Сердце тут же напряжённо забилось. А теперь самое главное.

Тринадцать лет прошло, однако ноги так и не забыли дорогу к дому. Неспешный шаг по деревенской улице, что густо заросла высокой травой. Знакомый забор. Правая рука привычно толкнула ещё более хорошо знакомую калитку. Десяток метров через двор и совсем уж хорошо знакомое крыльцо. Юрий остановился перед закрытой дверью. От волнения аж мурашки по телу. Вот он и дома. Дома, только радости ни на грош.

Ненормальное чувство раздвоенности треснутым колоколом загудело в голове. Кажется, Юрий даже чуть посторонился. Упорно кажется, будто дверь сейчас распахнётся, и на крыльце появится отец. Грозный родитель сердито сдвинет брови, привычно спросит, где это Юрий шатался? Или опять на Шушбай бегал? А потом тяжёлая рука родителя отвесит ещё более тяжёлый подзатыльник. Аж голова заболела, Юрий потёр затылок. Это уже вообще ни в какие ворота не лезет. Кажется, будто ладонь отца и в самом деле звонко шлёпнула по затылку.

Ладно, хватит фигнёй страдать. На удивление дверь в родной дом распахнулась легко, почти без скрипа. В сенях на миг подступило острое желание снять сапоги, а то мать ругаться будет. Юрий прошёл в гостиную, она же самая большая комната в их доме. На это раз кажется, будто здесь похозяйничали грабители. Ну да, Юрий кисло улыбнулся, трофейная команда, пусть и не классические мародёры. Но всё равно обидно.

По среди избы большая русская печь. Юрий прикоснулся к ней, ладони ощутили стылые кирпичи под облезлой побелкой. А когда-то они всегда были тёплыми, даже горячими. В закутке большая кровать родителей. На удивление она до сих пор аккуратно заправлена. В грубом покрывале ни одной дырки. А вот здесь, Юрий обогнул печь, в небольшой комнатке до сих пор стоит ещё одна кровать. Его кровать, которая была предназначена для него и молодой жены. Лицо запылало жаром. Как же хорошо, что Анастасии Зориной, деревенской дурнушке, так и не довелось вместе с ним прилечь на неё. Это было бы омерзительно.

С ума сойти! Юрий качнул головой. На стене, на кованом тёмном гвоздике, до сих пор висят его рабочие штаны и рубаха. Серый кушак свесился будто дохлая змея. Именно в этой одежде ему приходилось убирать навоз в хлеву, таскать дрова, да и прочие дела по дому, в поле и в огороде. Юрий оглянулся. Если не считать следов трофейной команды, то дом остался таким, каким они его оставили. Накануне в субботу мать навела в избе чистоту. Ведь на следующий день, в воскресенье, они всей семьёй отправились в церковь на воскресную службу. Тогда Юрий надел чистую одежду, парадную, в которой осенью должен был жениться на Анастасии Зориной. Вместо этого он вместе со всеми односельчанами старше пятнадцати лет угодил в «Благодатный мир». Вот обстановка в доме и осталась почти не тронутой.

Всё кажется, будто в избу можно заехать и жить хоть прямо сейчас. У зева печи до сих пор кривой пирамидкой сложены дрова, а на шестке небольшой кучкой лежит растопка. Мать собиралась по возвращению из церкви сразу же затопить печь и заняться едой. Юрий сам, по приказу отца, принёс со двора эти дрова, а ещё чуть раньше натесал эту самую растопку.

Обстановка в доме сохранилась в почти нетронутом виде ещё и потому, что незадолго до того, как в Вельшино нагрянул Большой внешний мир, Юрий сам помогал отцу перебрать крышу. Старая дранка сгнила, а новую натесали из отличных смоляных брёвен. Вот за тринадцать лет крыша так и не протекла.

Юрий вернулся в гостиную. Возле кровати родителей притаился большой окованный железными полосами сундук. Полукруглая крышка поднялась с тихим скрипом. В нос тут же шибануло затхлостью, хотя вещи сами по себе сохранились вполне прилично. Какая ирония! Левой рукой Юрий подцепил телогрейку отца. Грозный родитель так ей дорожил, считал очень ценной, даже обещал оставить её в наследство, если только непутёвый сын перестанет валять дурака и бегать на берег Шушбай. Но! Ценная телогрейка серой кучей рухнула обратно в сундук, сверху грохнула полукруглая крышка. Старая полинявшая телогрейка трофейную команду так и не заинтересовала. А сейчас она тем более не нужна.

Юрий ещё немного прогулялся по дому, а потом вышел во двор. А вот тот самый хлев, где когда-то жили коровы с телятами и овцы. Юрий отвернул в сторону низенькую дверцу. Когда-то тут славно воняло свежим навозом, а теперь лишь пылью и вконец гнилым сеном в яслях на стене. В своё время Юрий вместе с отцом поменяли дранку и на крыше хлева, а вот пол окончательно сгнил. Зато в углу до сих пор прислонены тот самый веник и те самые грабли. Господи, Юрий на миг закатил глаза, даже не верится. Сколько же раз ему приходилось чистить это проклятый хлев тем самым веником и теми самыми граблями. Да, кстати.

— А куда делась вся скотина? — Юрий вышел из хлева во двор. — Ведь только у нас были коровы, телята и овцы. А по деревне ещё больше.

— О-о-о! — Егор Назарич, который всё это время терпеливо ждал Юрия у крыльца, театрально закатил глаза. — Ты не поверишь. Коров, коз, кур да и прочую полезную живность забрал какой-то сельскохозяйственный институт. Дескать, уникальные породы и далее в том же духе. Но это только из Вельшино, ведь твоя деревня первой под переселение в «Благодатный мир» угодила. Когда очередь и до прочих недобитков дошла, то вся живность была организованно вывезена и продана местным фермам. Кто-то тёлочек в своё стадо добавил, а кто-то хрюшек сразу на мясо пустил. Сам понимаешь, не без этого.

Меньше всего повезло собакам и кошкам. Да, вслед за полицейскими сюда нагрянули всякие борцы за права животных Да только на беду свою большая часть домашних любимцев разбежаться успела. Сам