Потапыч, тряхнув стариной, легко расправился со своим противником, и тот стонал, лежа на земле. Остальная четверка, разгадав намерения нашего от­ряда, ринулась к ружьям, в нескольких шагах от ко­торых и произошло столкновение. Детина в рыжей ковбойке подхватил Бориса и швырнул его в меня. Мы высекли лбами искры и рухнули под ноги Шури­ку. Детина замахнулся на Юрика, и тут же выбыл из строя, как самостоятельная боевая единица: сокруши­тельным ударом в челюсть Зайчик послал его в нокаут. Пока Юрик катался по траве в обнимку с другим про­тивником, Зайчик апперкотом в солнечное сплетение вывел из строя третьего, а четвертого ласково принял в объятья подоспевший Потапыч. На помощь брату по­доспел и Шурик: усевшись верхом на извивающегося браконьера, братья хладнокровно вязали ему руки. Выполнил свою боевую задачу и наш славный резерв: ружья оказались в руках Льва Ивановича, Ладьи и Прыг-скока.

Между тем браконьер, сбитый с ног Антоном, от­чаянными усилиями вырвался и помчался к лодкам. И здесь его ждало заслуженное возмездие: освобож­денный от пут Мармелад вне себя от ярости бросился за обидчиком и двинул его рогами в то место пониже спины, о котором Вольтер писал, что из глубокого ува­жения к дамам он никогда не решится его назвать.

Смирных, как овечки, браконьеров Потапыч од­ного за другим перетащил на моторку, вытащил ключ и велел быть паиньками. Мы стали с ружьями на берегу, а Потапыч на вто­рой моторке отправился за милицией. Пленники сначала хныкали и угова­ривали, потом перешли к угрозам. И хотя браконье­ры, с ужасом поглядывав­шие на грозную фигуру Зайчика, дальше угроз не шли, мы почувствовали ог­ромное облегчение, когда прибыли три моторки с ми­лиционерами.

Милиционеры горячо нас поблагодарили, забрали пленников и двинулись в обратный путь.

Мы пыжились и смотрели друг на друга с чудовищ­ной гордостью. Нас буквально распирало от самомне­ния. Вот на какие дела способны мы, члены славной коммуны имени незабвенного Робинзона! Мы шли до­мой, захлебываясь от восторга и обнимая друг друга, как три мушкетера и один безвестный гасконец после легендарной победы над гвардейцами де Жюссака. Все весело смеялись надо мной и Борисом: на наших лбах полыхали багрово-синие шишки; восхищенно погля­дывали на ободранный до крови кулак Зайчика; сочув­ствовали профессору, которому Прыг-скок при захвате ружей едва не выбил прикладом зуб; ласкали Шнице­ля, доказавшего, что он не зря ест свой хлеб. А путь нам озаряло цветущее ухо Антона, ярко-розовое ухо, кото­рое от полученного удара выросло чуть ли не в два раза. – Ну, вот мы и дома, – вздохнув, сказал Зайчик, скромный, самоотверженный герой Зайчик, внесший решающий вклад в нашу победу.

Сквозь редеющий лес уже были видны крыши на­ших домов.

– Надеюсь, – проворковал Ладья, – коллега Черемушкин больше не скучает по сюрпризам и неожидан­ностям, о которых он недавно говорил со свойствен­ным ему красноречием?

Профессор потрогал свой зуб – и промолчал.

Незабываемая победа над браконьерами вызвала в коммуне новое увлечение. Начался культ физической силы: всем захотелось в оставшиеся дни стать такими же могучими, как Зайчик.

– Назначение дежурных лесорубов нужно пос­тавить под контроль общественности! – пылко вос­клицал профессор. – Я уже три дня не был на дровах, а Ладья, который сломал пилу, не вылезает из лесу!

Это кумовство! Пусть Ладья идет на курятник!

Профессор долго шумел и в заключение обвинил Бориса в порочных методах подбора и расстановки кадров.

– На дрова я назначаю наиболее отличившихся, – оправдывался Борис. – А Игорь Тарасович вчера выкопал мешок картошки сверх задания. Вы же, Лев Иванович, уселись на лукошко и раздавили два десятка яиц. За такие подвиги на дрова не посы­лают!

– Но ведь я не нарочно! – умолял профессор.

– Возможно, – хладнокровно соглашался Борис. – Я и не утверждаю, что вы собирались высиживать цыплят. Я просто считаю, что сегодня Ладья больше, чем вы, заслужил наряд на дрова.

Профессор немедленно переменил тактику.

– Пожалуй, вы правы, – подумав для виду, заис­кивающе сказал он. – Тогда пошлите меня на колодец. Я согласен на колодец.

– Позвольте! – завопил Прыг-скок. – Сегодня воду таскаю я!

Унижениями и лестью профессор добился совмест­ного с Прыг-скоком наряда на колодец и вприпрыжку помчался за бочкой.

Такие сцены стали обычными, распределение на работу сопровождалось яростными спорами, криками и даже склоками. Только Раков снисходительно по­смеивался: на кухню, где он стал полновластным вла­дыкой, никто не претендовал.

Работы, однако, было немного, и часа через два мы собрались на площади, чтобы обсудить план на остаток дня. Нас ждал сюрприз в виде приказа по коммуне, висевшего на доске объявлений.

Сегодня, 27 июля, состоится

БОЛЬШОЙ СПОРТИВНЫЙ ПРАЗДНИК

Разыгрываются следующие призы:

1. В соревнованиях по плаванию —Приз имени ЛАДЬИ:

почти целая плитка шоколада.

2. В беге на 200 метров – Приз имени ПОТАПЫЧА:

тельняшка первого срока службы.

3. Главный приз соревнований разыгрывается в борьбе по пережиманию рук на столе.

Председатель коммуны Б. Травкин.

Идея была воспринята с энтузиазмом. Сразу же на­чалась предстартовая лихорадка: в соревнованиях по плаванию принял участие весь наличный состав ком­муны. Судьей был назначен владелец приза Игорь Та­расович. Он объявил условия: 1. Доплыть до островка, находящегося метрах в ста от берега. 2. Отдохнуть пять минут. 3. Плыть обратно. 4. Победитель определяется по сумме мест на обеих дистанциях.

Галдя, мы выстроились на берегу. Дело не обош­лось без скандала: в последний момент кто-то заметил, что Раков тихонько надел ласты. По решению жюри (Борис, Машенька и Прыг-скок) нарушитель был ус­ловно дисквалифицирован до конца сезона.

– Внимание!

Ладья молодецки свистнул, и мы бросились в озе­ро. Правда, Раков сунул в воду ногу, взвизгнул и выскочил обратно с жалобой, что вода холодная. Остальные устремились вперед. Размашистыми сажен­ками плыл Зайчик, стремясь догнать неожиданно быструю Ксению Авдеевну; изящными балетными па передвигался Прыг-скок, за ним – профессор, приме­нявший нерациональный лягушачий стиль; замыкаю­щим оказался Антон, который не столько боролся за победу, сколько гнал на берег Шницеля. Обойдя бли­жайших конкурентов метров на двадцать, первыми добрались до островка Машенька, Юрик и Шурик. Когда мы, пристыженные, вышли из воды, победите­ли скандалили из-за призовых мест. Машенька кля­лась, что она коснулась островка первой, а Юрик и Шурик обвиняли конкурентку в вероломстве: она яко­бы перед самым финишем схватила их за ноги и пыта­лась окунуть.