Девушка вынырнула из воды как раз в тот момент, когда ее догнал один из мертвецов и снова потянул вниз. На этот раз ее спасли – кто-то на берегу реки успел схватить ее за запястье и вытащить из воды. Мертвец выпустил ее ногу, выкрутив ее в отместку. У нее вырвался крик, но сделать вдох ей не удалось.

Она чувствовала под собой твердую землю, и мелодичный голос приказал ей дышать.

Она не могла – из-за боли и изнурения. Персефона почувствовала, как чей-то рот прижался к ее губам, и ее легкие наполнились воздухом. Она перевернулась на живот и изрыгнула на траву воду. Потом она в изнеможении рухнула на спину.

Над ней нависло лицо мужчины. Своими золотыми кудрями и бронзовой кожей он напомнил ей сияние солнца, но больше всего ее поразили его глаза. Они были золотыми и светились любопытством.

– Ты бог, – удивленно произнесла она.

Он улыбнулся, продемонстрировав ямочки на щеках.

– Ага.

– Но ты не Аид.

– Нет, – кажется, его это позабавило. – Я Гермес.

– А, – ответила она и опустила голову на землю.

– А?

– Да, а.

Он улыбнулся.

– Так ты слышала обо мне?

Она закатила глаза:

– Бог хитрости и воровства.

– Прошу прощения, ты забыла торговлю, купцов, дороги, спорт, путников, атлетов, геральдику…

– Как я могла забыть геральдику? – рассеянно спросила она и поежилась, глядя в мутное небо.

– Тебе холодно? – спросил он.

– Ну, меня только что вытащили из реки.

Гермес снял с себя плащ и накинул на нее. Ткань облепила ее кожу, и только тогда она вспомнила, что надела в «Неночь» короткое серебристое платье.

Она покраснела.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, – ответил он, все еще наблюдая за ней. – Можно я угадаю, кто ты?

– О да, развлекайся, – кивнула она.

Несколько мгновений он серьезно рассматривал ее, постукивая пальцем по полным губам.

– Хмм. Думаю, ты богиня сексуального отчаяния.

Персефона закашлялась от смеха.

– Кажется, это Афродита.

– Я сказал, сексуального отчаяния? Я имел в виду, сексуального отчаяния Аида.

Стоило лишь этим словам слететь с его губ, как порыв бешеной силы отшвырнул его назад. Его тело с грохотом приземлилось на пыль и камни.

Персефона приподнялась и села, несмотря на боль. Она повернулась и увидела Аида, возвышающегося над ней в своем идеальном черном костюме. Его глаза мрачно мерцали, а ноздри раздувались от ярости.

– Зачем вы это сделали? – гневно спросила она.

– Вы испытываете мое терпение, богиня, и мою благосклонность, – ответил он.

– Так ты и правда богиня! – с триумфом произнес Гермес, поднимаясь невредимым с груды булыжников.

Персефона недовольно покосилась на Аида.

– Он сохранит вашу тайну или окажется в Тартаре.

Гермес отряхнул с рук и груди грязь и осколки камней.

– Знаешь, Аид, не всегда нужно угрожать. Иногда можно попробовать просто попросить – как вот сейчас ты мог бы попросить меня отойти от твоей богини, вместо того чтобы швырять через половину подземного царства.

– Я не его богиня! А вы… – Персефона взглянула на Аида. Гермес в изумлении поднял брови, когда она поднялась на ноги, потому что вплоть до этого момента девушка гневно взирала на них обоих с земли. – Вы могли бы быть с ним добрее. Он спас меня, вытащив из вашей реки!

Встав на ноги, она тут же пожалела о своем порыве. У нее кружилась голова, ее тошнило.

– Вас бы не пришлось спасать, вытаскивая из моей реки, если бы вы дождались меня!

– Верно, потому что вы были заняты кое-чем другим. – Она закатила глаза. – Интересно, что бы это значило.

– Вам принести словарь?

Гермес рассмеялся, и Аид повернулся к нему.

– Почему ты еще здесь?

Персефона покачнулась, и он бросился к ней, не дав упасть на землю. Подхватив девушку, Аид задел ее бок, и она застонала.

– Что случилось? – спросил он.

– Я упала на лестнице. Кажется, я… – Она сделала вдох и поморщилась. – Кажется, я ушибла ребра.

Встретившись с ним взглядом, она с удивлением заметила в его глазах обеспокоенность. Персефона вспомнила слова Илиаса: «Он сильно переживает, когда кому-то из его царства причиняют вред».

– Все нормально, – прошептала она. – Я в порядке.

Но Гермес добавил:

– У нее еще приличная рана на плече.

И обеспокоенность, которую богиня увидела в глазах Аида, сменилась гневом.

Он стиснул челюсти и осторожно поднял Персефону на руки, чтобы не сделать ей еще больнее.

– Куда мы идем?

– В мой дворец, – сказал он и перенесся, оставив Гермеса в одиночестве на берегу.

– Вы в порядке? – спросил Аид.

Персефона закрыла глаза, когда они перемещались, потому что обычно у нее от этого кружилась голова. Теперь же она открыла их, встретилась с ним взглядом и кивнула.

Аид усадил ее на край кровати, застеленной простынями из черного шелка. Она огляделась и обнаружила, что он перенес ее в свою спальню. Та напомнила девушке «Неночь» с его глянцевыми обсидиановыми стенами и полом, и хотя все здесь было черным, комната почему-то казалась уютной. Возможно, дело было в камине напротив кровати, в котором потрескивал огонь, в пушистом ковре у нее под ногами или в стене с французскими дверями, выходившими на балкон, откуда открывался вид на темный лес.

Аид опустился перед ней на колени, и она почувствовала легкий приступ паники, у нее задрожали руки.

– Что вы делаете?

Ничего не ответив, он стянул с нее плащ Гермеса. Персефона не была к этому готова, а иначе воспротивилась бы, но теперь просто застыла, открытая взгляду Аида. Он глазами изучал ее тело, дольше всего задержавшись на разорванном плече и обращая внимание на все места, где серебристое платье прилегало к телу. Она подняла руку к груди в попытке сохранить хоть какую-то скромность, но Аид снова приподнялся и положил руки по бокам от нее. Его лицо оказалось на одном уровне с ее. Она почувствовала его дыхание, отдающее виски, на своих губах.

– С какой стороны? – спросил бог.

Персефона мгновение смотрела ему в глаза, а потом подняла его руку и прижала к своему боку. Ее удивила собственная дерзость, но она была вознаграждена его теплым исцеляющим прикосновением. Она застонала и прильнула к нему. Если бы в эту секунду кто-то вошел в комнату, то мог бы подумать, что Аид слушал сердце Персефоны, судя по их позам, – бог сидел у нее между ног, повернув голову в сторону.