Хотя сам Колбасьев использовал бы другое, более подходящее греческое название — «Трезубец Посейдона». Языческий бог-воитель не отказался бы от столь страшного оружия, которым вчера были потоплены два английских корабля.

Теперь стоит кому-нибудь из британцев узнать в нем офицера, как тому же одноглазому адмиралу, то его на куски разрежут, чтобы выпытать секреты. Колбасьев застонал, не в силах даже повернуться на бок, руки и ноги были крепко связаны. Ожоги и небольшие раны тщательно обработал английский лекарь, что еще больше приводило лейтенанта в уныние. Раз лечат, значит, будут допрашивать с пристрастием.

«Голову бы разбить!»

Однако надежда была напрасной, связали его накрепко, замысловатыми морскими узлами. Колбасьев в бессильной ярости мог только скрипеть зубами.

И тут ослепительной вспышкой мозг пронзила мысль, отчего у офицера сперло дыхание. Он сам себе, словно какое-то таинственное заклинание, пробубнил под нос:

— А ведь может выгореть… У нас, как водится, две беды…

Петровская гавань

— Чертовски богатый город, хотя по виду и не скажешь. Но сюда стекается все русское золото!

Шкипер Джеймс Хандингтон не скрывал радостного возбуждения, от которого затряслись руки, — все произошло как нельзя лучше, он и не надеялся на столь счастливый исход.

Полгода назад его «Нимфа» пришла в Кантон с грузом лучшего индийского опия — в китайских кумирнях снадобье шло нарасхват за полновесное серебро, ибо позволяло даже нищему кули, вдохнув сладостный дым наркотика, ощутить себя самим богдыханом.

И чем чаще человек прибегал к этому средству, прячась в мире спасительных грез, тем больше желал его, мучаясь от невыразимой боли, и был готов продать родную мать, лишь бы получить щепотку спасительного снадобья. Потому деньги текли в карман полноводной рекою, можно и не мечтать об иной доле, но…

В январе явившийся на борт майор Уинслоу напомнил Хандингтону, кому он обязан своим благополучием, и его долг отплатить сторицей, послужив интересам британской короны. От службы шкипер благоразумно не отказался, ибо прекрасно понимал, чего это ему будет стоить. Тут не только доходное место потерять можно, но и голову.

Однако задание, которое Джеймс получил, немного озадачило старого морского волка — в последней декаде июня ему необходимо быть в далеких северных водах, у большого острова Кадьяк, с которого начинается длинная, на многие сотни миль, гряда Алеутских островов.

Шкипер растерялся — он не предполагал, что придется плыть так далеко. Однако офицер его успокоил, сказав, что тот получит карту и опытного лоцмана, который уже побывал в тамошних водах. Кроме того, в Курильской гряде есть остров, где в уютной бухте можно отстояться — тайная база, созданная в русских водах.

— Мы сюда пришли, Робертсон, — с победной улыбкой шкипер повернулся к своему помощнику, — и русские нас не ждут! Этот городок под завязку набит золотом!

— Да?! — искренне изумился Хенрик. — На Карибах я видывал города намного богаче!

— Все познается в сравнении, Робертсон, — произнес Джеймс и ухмыльнулся. — Московиты варвары, они не знают цену настоящему богатству! Этот край полон не только золотом, но и ценными шкурками, и наш долг послужить интересам Британии, освободив потомков татаровей от незаслуженного ими добра!

Злой хохот дружным валом прошелся по палубе, английские матросы предвкушали победу, тщательно нацеливая орудия на единственного действительно опасного врага — военный бриг, что стоял у причала, не торопясь выйти в бухту на бой.

— Не морская нация эти московиты. Любой моряк прекрасно знает азбучную истину, что неподвижный корабль обречен на заклание. Тем более когда трое на одного!

В этой экспедиции к Хандингтону присоединились еще два шкипера со своими кораблями — любой британский купец всегда может стать корсаром, получив каперское свидетельство, имея на борту достаточно пушек и обученных матросов, часть которых уже хлебнула вольной жизни «джентльменов удачи».

Так что в успехе похода никто не испытывал сомнений, тем более с ними пошли в поход два фрегата Ройял Нэви, которые позавчера отделились и ушли к русской крепости в глубине залива, построенной — о улыбка веселого Роджера — из бревен.

Действительно дикие варвары эти московиты, хоть и считающие себя европейцами!

Гостилицы

— Зубы, зубы — к чему о них Петр Алексеевич толковал? Да и Меншиков явственно намекал, сволочь!

Петр задумался, припоминая вчерашний ночной разговор с дедом. Нет, дело не в его зубах, это точно. Да и Карл хоть иносказательно, но предупреждал его об этих убийцах.

Но при чем здесь зубы?!

Он не находил себе места, мучительно размышляя над этой загадкой, и тут его словно пронзило:

— А ведь Жеребцова — это фамилия по мужу, докладную же читал. А девичья у нее… Зубова! Боже ты мой!!! Платон и Валериан Зубовы, любовники Като в той истории. Как же забыл, я ведь историк!

Петр со всей силы хлопнул себя ладонью по лбу, кляня себя на три ряда за тупость. Действительно, в той истории его милая Като, давно перешагнувшая на седьмой десяток лет, завела себе любовника — молоденького Платона Зубова.

Но, видимо, одного ей показалось мало, и стареющую императрицу потянуло на совсем юного Валериана, младшего братца фаворита. Юнец сделал стремительную карьеру, лихо перепрыгивая по служебной лестнице через ступени, вскоре добавил к своему чину поручика генеральскую приставку. Да еще за злосчастный Персидский поход получил крест Георгия II степени — такой наградой могли гордиться немногие полководцы, проведшие на военной службе долгие годы и прошедшие через горнило кровавых схваток и битв.

Вот это карьера, на зависть тем немногим бездельникам! Настоящие же офицеры только плевались!

Братья охотно угождали стареющей женщине, накрепко привязывая ее к себе, постоянно клянча у нее награды, чины, деньги и подарки. Причем в своих отношениях с императрицей не скрывая своего цинизма. Юный Валериан Зубов открыто говорил придворным: «Нам с бабушкой на двоих аккурат восемьдесят лет!».

Столь неприкрытый и разгульный фаворитизм вызвал сильнейшее недовольство у старого соратника и любовника Екатерины, Григория Потемкина, который постоянно приговаривал: «Зубы болят, пора вырвать!»

Однако есть сильнейшее подозрение, что братцы преуспели первыми нанести удар. И светлейший князь, отправившийся было в Петербург вершить суд и расправу над Зубовыми, вскоре скончался по дороге от странной хвори, очень похожей на отравление.

Пришедший на престол Павел Петрович отстранил алчных братьев от власти, чем вызвал их серьезное недовольство. И не прошло пяти лет, как Зубовы стали самыми активными участниками заговора супротив императора.

Причем самый старший из них, Николай, по рассказам цареубийц, и нанес Павлу смертельный удар золотой табакеркой в висок. Правда, монарха после удавили шарфом, но это уже частности.