— Я верю тебе, — сказала Фортуна.

И тут она решилась.

— Пойдем со мной, — велела она девушке.

Взяв ее за руку, она вывела ее на балкон, закрыв за собой дверь. Фортуна посмотрела направо, потом налево, но балкон был пуст, только снизу доносился шум, накативший на нее, как волна.

Фортуна затащила девушку в маленькую комнатку на другой стороне площадки. Она закрыла дверь и заперла ее на ключ.

— Садись, — велела она, показывая на единственный стул.

Девушка послушалась, вытирая слезы тыльной стороной ладони — у нее были сильные крестьянские руки, загорелые и загрубевшие от работы.

Теперь, когда слезы смыли косметику, она стала похожа на саму себя — крестьянскую девушку, потерявшуюся в этом странном мире, законов которого она не знала и не понимала.

— Я попытаюсь найти кого-нибудь, кто бы смог тебе помочь, — сказала Фортуна.

— Меня упекут в тюрьму… когда его обнаружат, — выдохнула девушка. — Она никогда не поверит, что я его… не убивала.

— Я найду человека, который заставит ее поверить, — пообещала Фортуна. — Жди меня здесь. Запрись, когда я выйду, и не впускай никого, пока не услышишь мой голос.

Тут она ощутила укол совести — ведь маркиз тоже велел запереть дверь и не открывать никому. Фортуна посмотрела в окно и увидела, что он по-прежнему сидел напротив герцога, а платка на полу не было.

«Ждать бесполезно, — подумала она, — он мог подать сигнал в мое отсутствие. Я должна пойти к нему сама, я должна помочь этой испуганной девчушке».

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Эммелин… Эммелин Хиггинс, — ответила девушка. — О, мисс, неужели вы и вправду мне поможете? Я так испугалась… такого страха я еще никогда не испытывала.

— Не бойся, — успокоила ее Фортуна. — Обещаю, что приведу человека, который сумеет тебе помочь. А теперь делай то, что я тебе велела. Запри дверь и вытри лицо.

Она протянула ей свой платок и направилась к двери.

— Помни же, никому не открывать, — сказала она, повернувшись к Эммелин.

— Не открою… клянусь, не открою, — ответила девушка. — О, мисс, благослови вас Господь за вашу доброту. Я уж и не чаяла спастись.

Фортуна улыбнулась ей, закрыла дверь и пошла по направлению к лестнице.

Подойдя к лестнице, Фортуна увидела поднимающихся мужчину и девушку. Поняв, что им не разминуться, она остановилась на площадке и стала ждать, когда они пройдут.

Она заметила, что девушка, одетая в белое платье, смущалась и не хотела идти наверх, и тогда джентльмен взял ее под руку и потянул за собой.

Когда они подошли ближе, Фортуна увидела, что девушка, у которой было хорошенькое, но довольно бессмысленное личико, совсем еще ребенок.

На вид ей было не более двенадцати лет. Казалось, она спит на ходу, двигаясь так, будто ее чем-то опоили.

Фортуна взглянула на мужчину. В эту минуту их глаза встретились.

— О боже, кого я вижу! — произнес он вкрадчивым голосом, который так хорошо ей запомнился. — Да это та самая маленькая леди, которая от меня убежала.

Фортуна застыла на месте. Она узнала это тяжелое лицо с красными пятнами, похотливые глаза и жирные губы — это был тот самый мужчина, который напугал ее на площади Беркли и от которого она убежала, чуть было не попав под колеса фаэтона маркиза.

— Вы здесь не одна? — спросил он, и от его голоса задрожал каждый нерв ее тела. — Или ищете спутника?

— Я здесь с маркизом Тейном, — холодно ответила Фортуна, борясь со своим страхом и желанием снова убежать от него.

— Значит, вы продались Молодому Дьяволу? — презрительно произнес джентльмен. — Ну-ну, вы ему очень скоро наскучите и тогда придете ко мне. Меня зовут сэр Роджер Краули. Погодите, я вам дам свою визитную карточку.

И он полез в нагрудный карман фрака.

— И уж на этот раз я позабочусь, чтобы вы от меня больше не сбежали.

Он протянул уже руку, чтобы дотронуться до Фортуны, но в эту минуту девочке, которую он привел с собой, стало совсем плохо. Она покачнулась, и сэр Роджер подхватил ее, чтобы не дать упасть.

Фортуна проскользнула мимо него и бросилась вниз по лестнице. Она ничего не сказала и, не оборачиваясь, бежала со всех ног — этот человек вызывал в ней такое отвращение, какого она никогда еще в жизни не испытывала.

Она чувствовала, что он смотрит ей вслед; ей представлялось, как его похотливые глазки ощупывают все изгибы ее тела, а его жирные губы растягиваются в улыбке, словно говоря, что она все равно достанется ему.

Наконец, Фортуна спустилась в зал и, пробираясь сквозь толпу, направилась к нише, где находился маркиз.

Пока она шла через толпу, несколько джентльменов пытались задержать ее. Задыхаясь, с бешено бьющимся сердцем, она, наконец, добралась до маркиза и почувствовала себя в безопасности — он был здесь, он был рядом.

Маркиз, поглощенный игрой, не сразу заметил ее присутствие.

Фортуна прерывисто прошептала ему:

— Милорд… я должна поговорить с вами.

Он поднял глаза, и она увидела сначала выражение удивления, а потом гнева на его лице.

— Прошу… прощения, — прошептала она очень тихо, так, чтобы только он мог ее услышать. — Я знаю, что не должна была приходить сюда… но там девушка… которая нуждается в вашей помощи… и к тому же очень срочно. Пожалуйста, поднимитесь в мою комнатку. Вы знаете, что я не стала бы беспокоить вас, если бы речь не шла… о жизни и смерти.

— Я же велел вам, Фортуна… — взорвался маркиз, но его перебил голос с другого конца стола:

— Ваш ход, Тейн.

В тоне герцога сквозило нетерпение.

— Прошу вас… Аполлон… прошу, — умоляла Фортуна.

На какое-то мгновение ей показалось, что он откажет, но вдруг выражение его лица изменилось, и он посмотрел на герцога.

— Прошу прощения, — произнес маркиз, — но мне сообщили, что произошло событие, которое требует моего безотлагательного вмешательства.

— Ваш ход, Тейн, — упрямо повторил герцог.

Первый раз после того, как Фортуна подошла к маркизу, Старый Дьявол поднял глаза.

— Нам трудно поверить, ваша светлость, — четко, но не повышая голоса, произнес маркиз, — что в жизни есть что-то более важное, чем наша игра. Но мы, очевидно, ошибаемся. Могу я представить вам мисс Гримвуд?

Взгляд герцога, устремленный на маркиза, равнодушно переместился на Фортуну. Какое-то мгновение он смотрел на нее, и маркизу показалось, что она не произвела на него никакого впечатления.

Вдруг он замер, словно окаменел, но маркиз, внимательно наблюдавший за ним, увидел, что его руки, лежавшие на столе, дрожат.