— Мы поедем в Тейн?! — вскричала Фортуна, не веря своим ушам. — Мне больше всего на свете хотелось увидеть ваш замок, где вы жили в детстве и где Гилли была вашей учительницей.

— Мы уезжаем, — сказал маркиз не допускающим возражения тоном, — потому что я уверен, что наш отъезд приблизит развязку гораздо быстрее, чем наше пребывание в Лондоне.

— Какую развязку? — с изумлением спросила Фортуна.

— Если вы перестанете задавать вопросы, — раздраженно произнес маркиз, — вы избавите нас обоих от лишних волнений.

И он дернул шнур звонка.

— Вы звонили? — спросил Чамберс.

— Завтра рано утром мы с мисс Фортуной уезжаем в замок Тейн, — произнес маркиз. — Немедленно пошлите туда слугу, чтобы он сообщил о нашем прибытии. Мы поедем в моем фаэтоне, а карета с вещами отправится позже с горничной мисс Фортуны.

— Слушаюсь, милорд.

— А теперь, Фортуна, — сказал маркиз, когда Чамберс вышел из комнаты, — поскольку мы выезжаем очень рано, вам лучше лечь спать. Я не хочу, чтобы вы заставили себя ждать завтра утром.

— Вам не придется ждать, — ответила Фортуна, — хотя я сомневаюсь, что мне удастся сегодня уснуть. Подумать только, я увижу замок Тейн! Мне кажется, что я хорошо его знаю, Гилли столько раз описывала мне его.

Она опасалась, что маркиз ответит ей резкостью, но он произнес с легкой улыбкой:

— Мы будем там кататься на лошадях, которые, я уверен, давно уже застоялись. Так что возьмите с собой амазонку, если она у вас есть.

— Ее принесли сегодня, — радостно ответила Фортуна. — Мадам Иветт сказала, что она не сомневается, что рано или поздно вы пригласите меня на прогулку верхом.

— Иветт знает мои вкусы, — ответил маркиз. — Она сама смотрится на лошади великолепно.

— Она каталась с вами? — спросила Фортуна.

— Несколько раз… — ответил он, но тут же резко оборвал фразу. — Не будьте же такой любопытной, черт побери! Я уже говорил, что вам не следует задавать такие вопросы.

— Значит, мадам Иветт была одной из ваших… гетер, — тихо сказала Фортуна. — Я догадалась об этом по тому мечтательному тону, каким она говорит о прошлом. Да, их, наверное, было очень много, поскольку, подобно Александру Великому, вы такой… такой красивый.

Говоря это, она сделала реверанс, и не успел еще маркиз придумать подходящий ответ, как она вышла из комнаты. Какое-то мгновение он смотрел ей вслед, а потом налил себе полный бокал бренди.

Он поднес его к губам, но вдруг разразился проклятиями, которые эхом отдались в зале, и швырнул бокал в камин, где он разбился на мелкие кусочки.

— Черт бы его подрал! Будь проклят этот негодяй! — вскричал он. — Пусть его кости гниют в аду!

— Как красиво! — воскликнула Фортуна.

При виде замка у нее перехватило дыхание. Фаэтон, в котором они ехали с маркизом, миновал большие стальные ворота и покатился по длинной аллее, обсаженной с обеих сторон высокими каштановыми деревьями, бело-розовые цветы которых торчали, словно свечки.

Вдруг перед ними открылся замок, и его серая нормандская башня показалась Фортуне такой же неприступной, как и во времена, когда она была воздвигнута.

Первое ее впечатление от замка — она попала в сказку. Расположенный в темном сосновом бору, окруженный с трех сторон древним рвом, он гордо высился на страх врагам, и казалось невероятным, чтобы зависть и месть одного человека могли унизить и оскорбить его истинного владельца.

— Какое величественное зрелище! — воскликнула Фортуна. — Именно такой замок и подобает вам иметь, милорд!

— Замок без земель, без всего того, что позволяет содержать его, если не считать тех владений, которые я выиграл в карты, — с горечью произнес маркиз.

В его голосе прозвучала такая боль, что Фортуна инстинктивно положила свою маленькую ручку на его руку.

— Все ваши владения к вам вернутся, вот увидите, — сказала она. — Можете считать меня глупой, но я верю, что принесу вам удачу.

— Посмотрим, — равнодушно ответил маркиз.

Но Фортуна почувствовала, что в нем зародилась надежда, которой не было раньше.

Как только они приехали, маркиз провел ее по всему замку и показал все, что она мечтала увидеть: классную комнату, где он занимался с Гилли, нормандскую часовню, где по воскресеньям служил личный капеллан маркиза, огромный большой зал со стульями в чехлах и прекрасные салоны с их изысканной мебелью и впечатляющими семейными портретами.

— И как только вы решились уехать отсюда? — спросила она.

Они ждали, когда объявят, что обед готов, и маркиз, прежде чем ответить, налил себе бокал мадеры.

— Неужели вы думаете, что я согласился бы жить на клочке в несколько сотен акров, — резко спросил он, — когда у моего отца их были тысячи?

Его слова прозвучали жестоко, и Фортуна нахмурилась, почувствовав, что не надо было задавать этот вопрос.

Однако она знала, что ее, как женщину, вполне устроил бы этот замечательный большой дом, разбитые с большим вкусом сады и озера с гнездами диких лебедей и гусей, где маркиз в детстве купался и плавал на лодке.

Прислуга замка приветствовала Фортуну с такой же сердечностью, как и слуги в Тейн-Хаусе, поскольку все хорошо знали Гилли.

Престарелый дворецкий Бейтсон служил не только у отца маркиза, но еще у его деда, когда тот был уже стариком; экономка знала Гилли так же хорошо, как миссис Денверс. Многие слуги рассказывали Фортуне, как сильно они любили и уважали гувернантку «мастера Сильвануса».

Почти все они говорили о маркизе так, как будто он по-прежнему был мальчиком, и Фортуна легко представила себе, как он бежит по дому, съезжает по перилам большой лестницы, подзывает своих собак, а потом бежит на конюшню, а за ним несется свора спаниелей.

В замке жило несколько собак, и они встретили маркиза громким, радостным лаем. Когда он наклонился, чтобы потрепать их по голове, Фортуне показалось, что циничное выражение на его лице сменилось выражением счастья и беззаботности.

Но очень скоро оно снова стало жестким. Когда они рассматривали портрет его отца, маркиз заметил:

— Слава богу, он так и не узнал, что случилось после его смерти.

Фортуне стоило большого труда поддерживать за обедом то и дело угасающий разговор, но ей удалось сделать не только это, но даже пару раз рассмешить маркиза.

В то же время она была рада, когда обед закончился и он сказал:

— Мне кажется, вам хотелось бы сегодня днем покататься верхом. Далеко мы уехать не сможем, не рискуя попасть в чужие владения, но, надеюсь, вы обрадуетесь, узнав, что я велел приготовить лошадей через четверть часа.

— Я оденусь еще быстрее, — ответила Фортуна и бросилась вверх по лестнице в свою спальню.