– Тогда не задавай тупых вопросов. Отдай распоряжение и отправляйся за мной. Ты нужен мне наверху.

Крысун смахнул с багрового плаща невидимую соринку и направился к двери, не обращая внимания на отчаянные вопли Ивача, которого охоронцы пинками и тумаками подпихивали к клетке с тварью.

Купцы Маламир и Главан, оба осанистые, крепкие, бородатые, с хмурыми жесткими лицами, сидели за столом и потягивали сбитень. Эту комнатку в кружале хозяин отгородил специально для них, как для частых и щедрых посетителей. Оба купца бывали в кружале по три раза на седьмицу, чтобы обговорить совместные торговые дела, и никогда не оставляли меньше полугорсти меди на двоих.

По ту сторону перегородки переминались с ноги на ногу трое голубоглазых охоронцев-свеев. Все трое – опытные воины, воевавшие прежде в дружине Эйрика и нанятые Маламиром за большие деньги.

Отхлебнув сбитня, Маламир поставил кружку на стол, взглянул на Главана острым, проницательным взглядом и негромко пробурчал:

– Крысун заелся, Главан. Перетянул одеяло на себя, а нас всех оставил голыми. Я слышал, его добытчики снова носят в Хлынь бурую пыль. И это в обход княжьего указа. Не говорю уже о разбойниках, которые едят у него с руки. За последние три месяца каждый второй караван с товаром был разграблен.

– Да, – согласился Главан. – Крысун распоясался. Даже Бава Прибыток так не наглел. Тот позволял каждому разрабатывать собственную делянку. Крысун – не то. Этот готов задушить за малую медяшку. И душит.

– Крысун сильно поднялся после смерти Бавы Прибытка, – сказал Маламир. – И князя ему бояться нет резона. Князь нынче слаб. Лежит в своих покоях и не кажет лица людям. Сказывают, его уж больше года никто не видел.

Главан слегка подался вперед, быстро глянул по сторонам и прошептал:

– Я так думаю, Маламир, нет уже князя в живых.

Маламир несколько мгновений молчал, слегка ошарашенный столь откровенными словами товарища, затем облизнул губы и признался, понизив голос:

– И у меня появлялись такие мысли, Главан.

Главан выпрямился на скамье, отхлебнул из кружки и хмуро изрек:

– Коли на власть надежды нет, то нужно действовать самим. Что твои свеи?

– Я уже говорил с ярлом. Как только мы вручим ему кошель с золотом, он пришлет нам на подмогу полсотни своих отборных людей.

Главан нахмурился и с сомнением напомнил:

– У Крысуна почти сотня охоронцев.

– Да, но каждый из воинов ярла стоит десяти дикарей Крысуна.

– Это так. Но когда состоится сделка с ярлом? Я слышал, он сейчас воюет с Сигурдом в поморских землях.

Маламир покачал головой.

– Уже нет. Завтра утром от него должен прибыть человек с верительной грамотой, заверенной печатью ярла. С ним мы и поговорим.

– А хватит ли у посланника полномочий для переговоров? И сможем ли мы верить его посулам?

Маламир помолчал немного, затем сказал:

– Не хотел тебе говорить, бо тайна сия не моя. Но, раз уж мы с тобой товарищи и задумываем совместный поход против Крысуна, скажу. Посланник, который прибудет завтра, – младший сын ярла. Его устами будет говорить сам ярл. И все обещания, которые даст посланник, будут обещаниями самого ярла. Кроме того, я говорил с купцами, братьями Заторами. Они полностью нас поддерживают и готовы внести свою лепту в общее дело.

Главан улыбнулся.

– Это хорошая весть, Маламир. Давай за это выпьем.

– Давай.

Купцы выпили, помолчали.

– И все же мой план был не так уж и плох, – снова заговорил Главан. – Мы можем подослать к Крысуну человечка с ядом. Одна капля зелья – и бедам нашим конец. И все по-тихому, без рек крови и свиста стрел.

Маламир покачал головой.

– Говорю тебе, Главан, Крысун хитер, как лиса, и чует опасность за версту. Наш человечек должен выслуживаться не меньше года, чтобы приблизиться к Крысуну на сажень. А за это время проклятый Крысун всех нас сотрет в порошок.

– И снова ты прав, Маламир, – согласился после небольших раздумий Главан. – Видать, моя голова совсем помутилась от беды и бессильной злобы, коли не понимаю таких очевидных вещей. – Он взглянул на перегородку. – У меня уже в пузе урчит от голода. Чего там хозяин тянет?

Маламир тоже посмотрел на перегородку и улыбнулся.

– Желает нам угодить. Лучше здешних молочных поросят во всем мире не сыщешь. Его повар вымачивает поросенка в травяном настое и винной кислятине, а после долго томит на углях, поливая давлеными овощами. А когда снимает с углей, обмазывает корочку…

Чем именно обмазывает корочку повар, Маламир досказать не успел, поскольку оборвал свою речь на полуслове и тревожно прислушался к странным звукам за перегородкой.

– Что это там за возня? – недоуменно и недовольно спросил он.

Главан тоже прислушался, затем пожал крутыми плечами и сказал:

– Должно быть, что-то уронили.

– Но… – начал было Маламир, но в этот миг дверца перегородки открылась, и в комнатку вошел неизвестный человек.

Вошедший был высок, широкоплеч и сильно приметен из-за рыжих волос. За спиной незнакомец что-то прятал.

Купцы раскрыли было рты от удивления, но тут же взяли себя в руки, и Маламир строго спросил:

– Ты принес нам еству?

Рыжий покачал головой:

– Не совсем. Я не работаю в этом кружале.

Купцы переглянулись.

– Кто же ты такой? – удивленно спросил Главан.

Рыжий незнакомец улыбнулся.

– Меня зовут Рах, – сказал он.

Главан взглянул на Маламира – тот пожал плечами. Главан снова перевел взгляд на незнакомца и грубо осведомился:

– Твое прозвище должно нам о чем-то говорить?

Рах покачал головой:

– Не думаю. Пока оно вам неизвестно, как и другим купцам, промышляющим в городе. Но после нашей беседы его будут передавать из уст в уста.

– Что же такого удивительного ты собираешься нам сказать? – поинтересовался Главан.

– И где мои охоронцы? – угрюмо добавил Маламир.

– Охоронцы? – Рыжий снова улыбнулся, и улыбка его была настолько некстати, что купцам отчего-то сделалось не по себе.

– Один из охоронцев со мной, – сказал рыжий.

– И где же он? – осведомился Маламир.

Рах в третий раз улыбнулся, обнажив крупные, желтоватые, как это бывает у многих рыжих людей, зубы, и вдруг достал из-за спины руку и швырнул на стол какой-то большой, тяжелый предмет.

Маламир и Главан отпрянули от стола. Затем открыли рты и побледнели, до конца не веря собственным глазам. На столе лежала отрезанная голова старшего охоронца Аскольда.