– Я хотела узнать больше про вервольфов.

– Для этого нужно идти к ним домой? И вести с одним из них приватные разговоры?

– Нет. Но я не делала ничего из того, на что тут намекала Мира.

Вот так сходишь к соседям в гости, а потом чувствуешь себя преступницей!

– А что делала? – мама сложила руки на груди. – Почему Мирабель считает, что ты отбила у нее парня?

Значит, все-таки слышала.

– Вы так орали, что странно, что папа не проснулся, – хмыкнула мама в ответ на мое молчаливое удивление. – Так что?

– Хуан попросил разрешения за мной ухаживать, – призналась я.

На этот раз ее взгляд немного смягчился, сменился задумчивым.

– Надо же. Твой первый поклонник. Когда вы успели с ним пересечься?

– Сначала в лавке дядюшки Тонио, а затем поговорили вчера на кухне.

– И он пригласил тебя в гости?

– Не приглашал. – Признанием больше, признанием меньше, какая разница?

– Ты убедила сестру пойти с тобой, – мама не спросила, просто констатировала факт.

– Да, – кивнула я.

Мама немного помолчала, глядя за мое плечо, и скупо улыбнулась.

– Я рада, что тебя наконец-то начали интересовать мужчины, а не только книги и радиопередачи. Я рада, что ты поверила в то, что ты настоящая красавица. Но вервольфы, Изабель? Серьезно? Они, конечно, красивы и будто с другой планеты, но они другие. Чужаки. У таких отношений нет будущего.

Я хотела бы рассказать про отца Хуана, но вовремя проглотила слова. Во-первых, это секрет, во-вторых, мама не поверит, подумает, что один вервольф навешал мне на уши лапши, чтобы соблазнить. И, возможно, будет права. Потому что слишком дико звучит эта история.

– Мама, я тоже другая. Не такая, как Мирабель.

– Может, нет, а может – да, – снова посуровела мама. – Сегодня ты точно стала на один шаг ближе к сестре.

– О чем ты?

– Ложь, Изабель, – припечатала она. – Я привыкла к тому, что Мирабель врет как дышит. Но ты? Ты сегодня меня очень, очень-очень разочаровала.

От маминых слов в груди стало так больно, что сложно было вдохнуть.

– Мам…

– Ты тоже наказана, – не позволила она мне извиниться или оправдаться. – До праздника сидишь дома. И с братьями Рамирес ты больше не увидишься. Еще не хватало, чтобы соседи судачили о моих дочерях, как о девицах легкого поведения!

– Мам, я бы никогда…

– Я в этом не уверена, Изабель. Я уже ни в чем не уверена.

Я в тебе не уверена, лучше всяких слов сказал ее взгляд.

А мне осталось только послушаться и отправиться вслед за Мирой.

– Это все из-за тебя! – кинула в меня подушкой зареванная сестра, стоило переступить порог нашей комнаты. Больше она мне ничего не сказала, а я уселась на кровать, опустошенная и растерянная, жутко-жутко виноватая, но с осознанием, как с озарением, что расстроилась я вовсе не из-за маминого разочарования.

А потому что хочу увидеться с Хуаном.

Глава 9.3

И что имею на это полное право, потому что я уже взрослая. Совершеннолетняя. Просто я родилась женщиной, а на женщин в наше время накладываются свои обязательства. Особенно, если ты родилась с Лысой бухте. Соблюдай правила приличия, будь вежлива с соседями, уважай родителей, которые подарили тебе жизнь и крышу над головой. Этой самой головой выбирай себе хорошего супруга. Не из чего выбрать или выбрала не того? Тогда живи с родителями. Будь им благодарна и не разочаровывай.

К сожалению, в этих правилах и законах человеческой жизни не сказано, как быть счастливой. То есть, эти правила сами по себе должны сделать меня счастливой, но почему-то не делают. Будто я не на своем месте. Но если я не на своем месте, то нужно его найти. Мой дом.

– Я хочу уехать, – сообщила я маме свое решение, когда спустилась на кухню, чтобы помочь ей с приготовлением ужина.

Надо было, наверное, зайти издалека, потому что мама от шока выронила тарелку. Молочное, с цветочками по кайме, блюдо повстречалось с полом и не выжило, разлетевшись на крупные и мелкие осколки. Но мама словно этого не заметила.

– С этими вервольфами? – переспросила она. – Все настолько серьезно?

– Что? – в отличие от нее, я берусь за метлу, чтобы здесь все прибрать: – Нет. Не с вервольфами. Одна.

– Карлос! – крикнула мама. – Иди сюда немедленно!

Папа же появился на кухне спустя пару минут:

– Что случилось, дорогая?

– Ты зачем привел в дом этих перевертышей? Теперь наша дочь хочет сбежать с одним из них!

Мама сказала это тем тоном, что сегодня говорила со мной и Мирабель, и у меня снова екнуло в груди. Правда, я напомнила себе о том, о чем успела поразмышлять.

– Вервольфы здесь ни при чем, папа, – поспешила я себя защитить.

– Как же ни при чем? – всплеснула руками мама. – До их появления здесь ты была идеальным ребенком.

– Вот! – я тыкаю пальцем вверх. – Проблема в том, что я больше не ребенок.

Моя родительница почему-то бледнеет.

– Что еще вы с Мирабель не успели мне рассказать?

– Девочки, можно по порядку? – вклинился в наш диалог хмурый папа. – Что произошло? Совенок, давай ты первая.

– Я и Мира сегодня были у братьев Рамирес. Ничего страшного не случилось. Один из них, Хуан, сообщил мне, что хочется за мной ухаживать. Но это вообще к делу не относится. Мама наказала нас за то, что мы к ним ходили, хотя вчера они были у нас, и это было нормально.

– Я наказала вас не за это, – взвилась мама, – а за ложь.

– И за то, что кто-то из соседей мог нас увидеть и испортить репутацию семьи сплетнями.

– За это тоже, – кивнула она.

– Поэтому я хочу уехать, – я посмотрела сначала на папу, потом на маму. – Чтобы никого не позорить.

Повисла неловкая пауза: кажется, родители переваривали мое заявление. Мама пришла в себя первой, хотя я бы сказала, она пришла в ярость:

– И куда ты собралась? На полуостров Роага?

– В Вилемею, – проигнорировала я новый намек на мой побег