Кассиди с наслаждением вдохнул душистый запах нью-орлеанского кофе с цикорием и, протиснувшись в каморку кухни, налил себе чашку. Обжигающе горячий и горький кофе давал ему двойной заряд — кофеина и оптимизма. Может быть, сегодняшний день принесет удачу.

Он подошел к входной двери и открыл ее, чтобы достать утреннюю газету. Соседка из дома напротив как раз опускала в его почтовый ящик письма.

Она оглядела Кассиди и довольно ухмыльнулась.

— Доброе утро, мистер Кассиди.

Он придержал узел на полотенце, которым была обмотана талия.

— Доброе утро.

— Что-то в последнее время я редко вас вижу. Словно не заметив двусмысленности ее замечания, он ответил:

— Я был занят.

— Я читала об этом. — Она кивнула на газету, которую он зажал под мышкой. С газеты взгляд ее перешел ниже — на еще влажный волосатый живот. — Вам удалось попробовать то мыло, образец которого я дала вам на прошлой неделе?

Соседка работала в «Мэзон-Бланш», международной косметической фирме, и постоянно оставляла на его пороге образцы мыла из их коллекции для мужчин. Благодаря ей у Кассиди парфюмерии было больше, чем у завсегдатаев женских клубов на Бурбон-стрит. Кассиди же предпочитал шампунь «Дайал» и лосьон для бритья той же фирмы, но ему не хотелось огорчать соседку. Чувствуя легкое покалывание от ее пронзительного взгляда, он ответил:

— О да, мыло великолепное.

— Пахнет хорошо?

— Угу.

Она смотрела ему прямо в глаза. Он хорошо понимал, что означал этот взгляд. На минуту у него лаже возникло желание развлечься, напросившись в гости на круассаны, но он отогнал от себя эту мысль, не успев даже ее как следует сформулировать.

— Извините, я опаздываю. До свидания.

Он закрыл дверь буквально за несколько секунд до того, как полотенце соскользнуло с его бедер и упало на пол. Соседка — Пенни, Патти, Пегги или что-то в этом роде — была мила и доступна, насколько ему было известно. Она и раньше предпринимала попытки познакомиться с ним поближе, но он по той или иной причине их игнорировал, но главным образом из-за вечной спешки и отсутствия интереса к этой женщине.

Может быть, как раз сегодня утром следовало бы принять ее скрытое приглашение. Может, секс сейчас был как раз тем, что нужно, чтобы прийти в форму. «К черту, вряд ли это поможет», — пробормотал он. — Если бы все было так просто и легко, он бы давно уже выкарабкался из этой полосы невезения. Женщины не были для него проблемой.

Он отшвырнул ногой полотенце и голый пошел на кухню. Потягивая кофе, он ждал, пока из тостера выпрыгнут два кусочка белого хлеба. Открыв «Тайме пикайюн», он отметил, что освещение убийства Уайлда перекочевало уже на четвертую страницу.

Автор заметки цитировал помощника окружного прокурора, который заявлял, что объединенные силы полиции и окружной прокуратуры прорабатывают несколько версий, что было правдой, и что арест убийцы неминуем в ближайшее время, что было заведомой ложью. На самом деле арестовывать пока было некого. «Объединенные силы» ни на шаг не приблизились к убийце.

Тосты поджарились. Кассиди намазал их маслом, посыпал сахаром и корицей и с наслаждением впился зубами. Почему-то вдруг вспомнилась Клэр Лоран. Ее рот, наверное, такой же на вкус, как и эта смесь теплого масла с сахаром и корицей.

Проклятье! Он сцепил руки, положив их на стол, и подался вперед, прижав подбородок к груди. Хотя прошло не более пяти минут после душа, он опять начал потеть; крохотные капельки пота выступили на боках, груди, спине, животе. Зародилось легкое возбуждение.

Со времени его визита во «Французский шелк» Кассили по ночам стали мучить подобные ощущения. Они были сродни приступам малярии — отнимали силы, заставляли страдать. Кассиди винил в своей подростковой болезни продукцию «Французского шелка». Любой нормальный парень, насмотревшись на девиц из каталога, одежды на которых явно было не в избытке, возбудился бы точно так же. От природы никуда не денешься. Любое изделие, представленное в каталоге, было сексуальным — нежным, холодным или страстным. Но всегда сексуальным.

Видимо, причина была в женщине, чьим вдохновением был рожден этот каталог. Клэр Лоран была столь же пикантна, сколь и товар, который она распространяла. Кассиди никак не мог выбросить ее из головы и думал о ней не только в связи с расследованием. Он даже не раз задавался вопросом, не были ли те идиотские пузырьки, которые она выдувала из флакона, на самом деле любовным одурманивающим зельем.

— Ну и как у тебя вчера прошла встреча на этом бельевом складе? — поинтересовался Краудер на следующее утро, когда Кассиди, как обычно, зашел к нему в кабинет с докладом.

— Вы имеете в виду «Французский шелк»?

— А что, разве в деле фигурирует еще какой-нибудь?

— «Французский шелк» — это, оказывается, целое предприятие. Я даже не предполагал, что у них такой размах.

— Меня не интересует эта сторона. Ты говорил с этой женщиной — Лоран?

— Да. Подробно.

— Что-нибудь интересное?

— Она говорит, что никогда не встречалась с Уайлдом.

— И что еще?

— Это, пожалуй, основное.

— Ты ей поверил?

По не вполне понятным ему самому причинам Кассиди ответил уклончиво:

— Она не дала мне повода сомневаться. — Поскольку Краудер явно ожидал подробностей, Кассиди пришлось удовлетворить его любопытство и рассказать о Мэри Кэтрин Лоран и фотомодели Ясмин.

— Я знаю ее, — сказал Краудер. — Видел однажды на приеме у Джонни Карсона. Неотразимая особа.

— Да, верно. А Мэри Кэтрин Лоран — это мать Клэр, она душевнобольная.

— Да что ты! И в чем это проявляется?

Краудер обожал углубляться в детали. Однако, едва ли Краудеру было бы интересно узнать, что у Кассиди встает при одной лишь мысли о Клэр Лоран. Далеко не самая благоприятная деталь для помощника окружного прокурора, пытающегося выстроить обвинение по делу об убийстве, особенно если учесть, что карьера его под большим вопросом.

Ему выпала счастливая возможность доказать Краудеру, что он сможет заменить старика, когда тот уйдет в отставку. Ему необходимо было убедить всех, от кого зависело его назначение, в том, что именно он — идеальная кандидатура на столь ответственный пост. И в конце концов он должен был доказать самому себе, что еще чего-то стоит.

Добиться всего этого было вдвойне трудно, если одно из подозреваемых лиц приводило его в состояние повышенной потливости и душевного трепета.

Клэр Лоран не могла совершить столь хладнокровное убийство. Посмотри, как нежна она с матерью, убеждал сам себя Кассиди.

Такая логика была просто смешна, и Кассиди это прекрасно понимал. Он знавал матерых убийц, которые могли, словно по заказу, обливаться горючими слезами, оплакивая тяжкую участь своих матерей.