– Стой! Убьет! – Костян кинулся следом за своей дамой.

У двери завязалась потасовка – Ленка рвалась открыть замок, а Рязаныч не давал это сделать.

– Он нас нашел, – прошептала Сухоребрая, стремительно бледнея.

От этих слов Толику стало не по себе. Рука привычно заныла.

Дверь распахнулась. Толик зажмурился и постарался не дышать.

Из коридора послышалось недовольное мяуканье, кто-то вскрикнул, раздался нервный хохот.

Карасев прищурился. Ему очень не хотелось открывать глаза. Сквозь ресницы он видел двигающиеся фигуры. Вот на пороге возник Петр Сергеевич Бледный с черным котом на голове, рядом с ним маячит невысокая тень его покойного брата. Кот недовольно шипит и рвет последние волосы на голове Бледного. Сам Петр Сергеевич при этом нервно посмеивается и пытается поймать кота за хвост. Тень носится вокруг и негромко подвывает.

– Математик пришел! – завопил Толик.

– Ну, у тебя и фантазия! – искренне восхитилась Светка, которая давно стояла в дверях и посматривала в коридор, где творилось что-то интересное. – Какой математик? Это же Митька с Дедковой.

В коридоре действительно стояла Анька Дедкова, по ней носился и орал радостный Мурзик. За ее спиной Пращицкий, размахивая руками, что-то объяснял Рязанчику. Рядом переминался с ноги на ногу Анисимов и широко улыбался.

Увидев Толика, Митька обрадовался.

– А я так и подумал, что ты здесь. Если жив, то обязательно сидишь у Рязанчика. – Пращицкий застыл в дверном проеме. – О! И вы здесь? – Митька мельком глянул на Ленку со Светкой и уставился на стол. – О! Чаек! Это то, что нужно. Мы просто вымерзли на этом кладбище.

К удивлению Карасева, Митьку совершенно не смущал вид живой Козиной. Как будто она и не пропадала никуда.

– Никого мы на этом кладбище не нашли. – Анисимов тоже пробрался к столу и уже бодро разворачивал фантик конфеты. – Костяныч, чайник поставь! – Леха повернулся к Карасеву: – Зря только ходили. Оказывается, Павлушу и не хоронили вовсе, а куда-то увезли. Это нам математичка рассказала. Мы ее по дороге встретили. Короче, странные вещи творятся с нашим Бледным.

– Куда уж страннее, – поддакнул Толик. – Я с ним немного пообщался. Он, правда, за последний год сильно изменился.

– Нам Анька все рассказала, – отмахнулся Митька. – И про Козину, и про тебя, как ты с Бледным куда-то смотался, а ее бросил.

– Я кота приручил, – стал оправдываться Толик.

– Ага! Этот котяра теперь от тебя никуда, – поддакнул Пращицкий, махнув куда-то в сторону. – Вон он стоит! Ни шагу по одному!

У Карасева внутри все оборвалось, рука болезненно запульсировала.

Неужели?..

За спиной окно. Второй этаж. Для кота раз плюнуть забраться.

Он медленно повернулся, в шее что-то хрустнуло.

Окно было занавешено плотной красной шторой, перед ним стоял диван с высокой спинкой. И никто с этого дивана прыгать не собирался.

Пращицкий жизнерадостно заржал.

– Ага! – заорал он, размахивая сразу тремя печеньями. – Ты теперь от всего вздрагивать будешь. – Вдруг он замер в испуге. Печенья вывалились из руки. – А! – заорал он, вскакивая и показывая трясущейся рукой в сторону коридора. – Бледный!

Все вскочили. Грохнулась на пол очередная чашка. Мимо Толика проскочила Сухоребрая и с разбегу врезалась в шкаф. Из-за поднявшейся суеты Карасев не сразу разглядел, что же там в коридоре происходит. Ему тоже захотелось куда-нибудь спрятаться, скрыться, чтобы больше никогда не видеть и не слышать этого кошмара.

– Дурак! – Ленка отвесила улыбающемуся Пращицкому звонкую оплеуху. – Это зеркало. Светка, хватит обрывать вешалки, вылезай оттуда. А ты, – она опять шагнула к Митьке, – угомонись со своими шуточками! Понял?

Только сейчас Толик заметил, что в коридоре, прямо напротив двери, висит зеркало, и при желании отражение в нем можно принять за призрак.

– Глупость все это, – Митька нашел чистую чашку и стал щедро лить в нее заварку. – Коты, призраки… Вот у моего деда в деревне был случай – закачаешься. – Он посмотрел на замерших слушателей и стал рассказывать: – У них на окраине стоял дом. В нем когда-то люди жили, а потом уехали, потому что в доме поселилось привидение. А дело было так. В доме жила семья, и был у них сын. Когда началась война, сына забрали в армию, и он стал летчиком. Сын прошел всю войну, его самолет ни разу не подбили, а сам он ни разу не был ранен. Но в последний день войны его сбили. Это был последний самолет, который упал на той войне. Вскоре после известия о его гибели в деревне стали замечать странные вещи. Собаки по ночам выли, домашние животные волновались, кошки на улицу перестали выходить. Пастух однажды видел, как что-то белое и бесформенное пронеслось вдоль деревенской улицы и скрылось в доме, где жили родители того парня. Тогда собрались все жители деревни и велели старикам убираться. Они и уехали. Но привидение осталось. Поэтому в дом этот больше никто не вселился. Только цыгане там иногда жили. Но недолго.

– А чего это все успокоились, если привидение осталось? – подал голос Анисимов.

– Какое привидение! – возмущенно заговорила Ленка. – Пращицкий, ты чего чушь какую-то рассказываешь!

– Не чушь, – серьезным голосом возразил Митька. – Недолго деревня жила спокойно. Через несколько лет там все коровы подохли. А потом в окрестных лесах грибы повывелись.

– Что за бред? – не унималась Козина. – Кому нужно твое привидение?

– А потом люди пропадать стали, – Митька не обращал внимания на Ленкины слова. – Сначала пропал пастух. Потом мальчишка, что в соседнем доме жил. Последний раз его видели, когда он шел мимо проклятого дома в лес. Говорили, что призрак подстерег его и выпил душу. А тело закопал в подполе своего дома.

Митька сделал выразительную паузу, оглядывая собравшихся.

– И чем все закончилось? – не выдержала Светка.

– Недавно дом снесли. Говорят, несколько экскаваторов сломалось, прежде чем он рухнул. При этом по всей деревне прокатился ужасный крик, и все петухи от страха онемели. Подпол раскопали и нашли тела всех пропавших людей. А через два дня умер тот милиционер, что стал вести это дело.

Пращицкий снова умолк.

– И все закончилось? – прошептала Сухоребрая, прижимая к себе чашку.

– Нет, – жестко произнес Митька. – Дух летчика переселился в другое место. Но теперь он стал злее.

– А чего это он злился? – не понял Леха.

– Он мстил деревне за то, что жители прогнали его родителей. И вообще ему обидно, что он был последним, кто умер на той войне.

– И где он теперь? – хмыкнула Ленка.

– Он стал вселяться в людей, – Пращицкий помрачнел. – Так он перебирается с места на место и ищет себе новые жертвы. В основном это дети. Потому что всем жалко, когда умирают молодые, только начавшие жить люди. И сейчас он уже выбрал жертву. – Митька снова медленно обвел взглядом присутствующих. – Это будешь ты!