Арсений спрыгнул с турника под восхищенные возгласы девчонок. Его место занял Симонов. Он медленно подтягивал свое тело, замирая на секунду подбородком над перекладиной, и медленно опускал его. Мышцы рук красиво играли. И я была уверена, что он делает это специально. Любуясь собой и, заставляя других тоже любоваться. Уж что, а внимание Симонов любил.

— Вот же надутый индюк! Павлин общипанный! Птеродактиль недобитый! Удод! — шипела рядом Майская, которая тоже следила за счетом.

— Саш, а удод-то причем? — спросила я. Все остальные сравнения были известны не только мне, но и Симонову. Но Вова никак на них не реагировал. И это бесило Сашу еще больше. Чего она сейчас завелась, я так и не поняла. Но за птичку было обидно.

— Потому что удод!

— Весомый аргумент!

Я улыбнулась. Саша была единственным человеком, который постоянно издевался над Вовой. Когда я ее спросила, почему она это делает, Майская ответила, что ее бесит его идеальность во всем, начиная от внешности и заканчивая учебой. А уж то, что все старались ему угодить, выводило ее из себя еще больше!

— Я это так не оставлю! — заявилась Майская и направилась к турнику.

Я смотрела вслед подруге, не зная, что та может выкинуть. А она может!

— Слабак! — громко фыркнула Саша, как бы «случайно» проходя мимо. И уж совершенно «случайно» как раз в тот момент, когда Вова должен был выиграть спор.

Симонов все-таки подтянулся еще раз, чтобы зрители зафиксировали его победу! И спрыгнул с турника.

— Майская! Ты что-то сказала? — не смог проигнорировать ее реплику Вова.

Саша медленно развернулась. И задрав подбородок, сложила руки перед грудью. С ее ростом она доставала Володе едва до плеча, но смотреть снизу на предмет своих насмешек было не в ее привычке. И поэтому даже сейчас в обычных кедах, а не в ботинках, казалось, что это она смотрит свысока, и уж никак не Симонов.

— Неужели? Ты еще и глухой?! — своим «еще» Саша приплюсовала нашедшийся недостаток к характеристике несносного одноклассника. — Я сказала, что ты — слабак!

Это было уже слишком!

— И с чего вдруг такое заключение? — Володя сверкнул глазами.

— Висишь, как куль!

— Да ладно?! Майская, ты меня удивляешь!

— Вот и удивляйся себе на здоровье! Сколько ты там смог выжать из себя? Четырнадцать?

— Шестнадцать! Норма, кстати, от пятнадцати! Но ты-то, разумеется, можешь больше! — Володя решил посмеяться над Сашкой.

Ох, зря он это! Зря! Сашку давно никто не задирал. Но Вова пришел только в этом году….

Саша подошла к турнику. Сама она туда легко запрыгивала. Я, да и другие, это знали. Но…

— Что, Майская, не достаешь? — поддел ее Вова.

Все, Вова, ты — смертник!

— Ага, — улыбнулась Сашка. — Подкинешь?!

— Легко! — Симонов приподнял Сашу за ноги, и она уцепилась за турник. — Повисеть, решила?

— Ага! Позвоночки вытянуть! — Саша удобней схватилась за перекладину.

А когда она подняла свое хрупкое тело и выпрямила подбородок, игнорируя женские преимущества при подтягивании, Симонов уважительно закивал головой.

— Майская, ну ты даешь! — сказал он с ноткой восхищения.

Когда Саша без особого напряжения подтянулась ровно шестнадцать раз, сравняв счет с Симоновым, она сама спрыгнула с турника.

— Я же сказала: слабак! — выравнивая дыхание, фыркнула Сашка.

— Майская, что опять происходит? — к нам подошел Игорь Максимович.

— Ничего, Игорь Максимович! Показываю мастер-класс подрастающему поколению! — ответила Саша.

— Молодец! За урок и зачет «пять»! — похвалил физрук.

— И какой твой предел? — Симонов до сих пор был в замешательстве.

Саша поманила его пальчиком, прося наклониться, и что-то прошептала ему на ухо. То, с каким видом выпрямился Володя, говорило, что он в шоке.

— Ты идешь? — позвала меня Саша.

— Что ты ему сказала? — спросила я.

— Сказала, что могу подтянуться двадцать раз.

— Саш, но ты….

Сашка могла больше. Я сама видела.

— Кир, я в раздевалку, — и Саша пошла в школу.

Я слезла с колеса, чтобы тоже пойти за подругой. Но меня остановил Симонов. Он взял из рук мою бутылочку с водой и вернул почти пустую.

— Что она тебе сказала? — спросил он, когда Саша отошла на приличное расстояние и не могла его слышать.

— Сказала, что тебя пожалела!

— Я так и знал! — Симонов взъерошил свои волосы.

Я так понимаю, что на сегодня лимит издевательств друг над другом Майская энд Симонов исчерпан.

* * *

— Кир, ты после школы куда? — спросила Саша.

— Домой, как обычно, — вздохнула я.

Мы перестали заходить ко мне сразу после школы. Точнее, это я перестала приглашать Сашу к себе. Мне было стыдно перед ней, что мой отец теперь постоянно пьян. Достучаться до него я никак не могла. Его мозг просто ничего не воспринимал. А что делать с этим я не знала. Поэтому могла только следить, чтобы он ложился спать, и никуда не ходил в таком состоянии. Правда его единственный маршрут был за очередной порцией алкоголя и домой. Он сильно изменился за этот месяц. И я иногда не могла принять, что тот человек, которого я сейчас вижу, и есть мой отец.

Надо что-то делать! Но что? Вот в чем вопрос!

* * *

— Я дома! — специально громко сказала я. Но меня встретила тишина и специфический запах алкоголя и перегара. Я сморщилась.

Господи! Сделай же что-нибудь!

Я пролетела по всей квартире, раскрывая настежь все окна и балконную дверь. Но этот запах! Он въелся во все, что меня раньше окружало. И просто выветрить его невозможно.

Отца я нашла в зале. Он спал на диване. Несмотря на то, что мне до жути хотелось его растормошить и трясти до тех пор, пока он придет в себя и не прекратит топить свою боль на дне стакана, взяла плед и накрыла его. Пусть поспит. Может сон и свежий воздух прочистят ему мозг. Хотя, чтобы это случилось, нужно еще заставить его что-нибудь поесть. Отец практически ничем не закусывал. Может, поэтому его так быстро вырубало?

Решив, что сегодня я заставлю его есть, открыла холодильник. Выбросила все, что мне хоть немного не понравилось. И решила сделать его любимую мясную запеканку. Занявшись приготовлением, отвлеклась от всех проблем, и мне на секунду показалось, что ничего не было. Что мама вернется с работы, папа, как обычно, будет ковыряться в своих схемах, а я буду переживать только о том, на сколько баллов сдала последний тест.

Из духовки запахло мясом, чесноком и сыром. Я почувствовала, что тоже ужасно голодна. Вот только обедать в одиночестве не хотелось. А позвать Сашку было стыдно. Достав противень из духовки, я чуть его не уронила. Но чуть-чуть не считается! Положила две порции: себе и папе. Не думаю, что он сам о себе позаботится. А так, может, и поест.