– Профессор, пожалуйста. Оставьте нас с мужем вдвоем.

Минуту они молча смотрели друг на друга.

– Хорошо. Попробуй. Если что – позовешь, я буду рядом.

И Дин вышла, прикрыв за собой дверь целительской.

Они поженились в таверне у моря, на деньги, которые Ярборро получил за свои спецэффекты, оформляя спектакли столичного театра. Пели, пили, танцевали. Веселая студенческая свадьба принца Ярборро! Вот смеху-то было! Томас подговорил ребят, и они всю ночь мастерили из бумаги оранжево-алые флаги королевства. Пригласили дулындщиков, инсценируя дворцовую церемонию. Ярборро сотворил огненные короны невиданной красоты. Весь вечер они горели над головой жениха и невесты. Как же они были счастливы тогда.

– Ты помнишь, Алан? Помнишь?

Бледное неподвижное лицо. Огненно-рыжие волосы. Веснушки рассыпаны по плечам.

Тьма. Демоны научили видеть Тьму. Тьма была в каждом демоне. У кого-то больше, у кого-то меньше. Тьма Алана была сродни Тьме отца. Черная, она дышала ровно и глубоко.

Взмах – и эту дверь никто не откроет. Второй – и никто, даже амулеты лекарей, не услышит ни звука. Дэми улыбнулась. Не зря она провела эти годы. Демоны кое-чему научили.

Эмма сняла одежду. Маску. Перчатки. Поклялась, что найдет того, кто изуродовал ее лицо и жизнь. Найдет, живьем вырвет сердце и скормит самой Тьме. Она не демон. Но она попросит. Тьма услышит. Услышит и не откажет.

Тьма обняла их. Баюкала, осыпала цветами, пела песни, шептала слова любви, а потом ушла. Ушла Тьма, ушла Магия, и они остались вдвоем. Совершенно голые и абсолютно счастливые.

* * *

– Джен! Дженни! Джен Ярборро!

Голос профессора Дин. Ха-ши-рри, неужели она опять что-то натворила? Снова боль в глазах от невыносимо яркого света, снова голова раскалывается. Отец! Она должна быть с ним! Надо встать. Надо!

– Тихо! Тихо, девочка. Не так резко. Вот, хорошо. Я принесу кисель.

– Ярборро, ты как? Я тут к Марте смотался. Пирожков принес. С вештиверовым джемом.

– Спасибо.

– Не переживай. Дин сказала, с твоим отцом Эмма работает. Она справится, вот увидишь.

– Почему я здесь?

– Ну… ты плакала. Потом отключилась. Дин говорит, нервно-магическое истощение. Пару дней попьешь настойки и будешь как новенькая!

– Конечно, будет! Чай! Настойку.

Опоссум принес пузырек, и Джен выпила. Ха-шиии-рри! Гадость какая!

– Пирожком, пирожком заешь, Ярборро! Кисельком запей…

Джен улыбнулась. Друг старался ее поддержать. Как мог. Но на душе все равно скребли ядовитые опоссумы. Прости, Чай.

– Где твои кинжалы?

Профессор Дин посмотрела туда, откуда обычно у принцессы рожками выглядывали рукоятки с двумя змейками.

– Ой…

– Не переживай. Они вернутся. Ты ведь уже прошла ритуал?

– А откуда вы…

– Знаю. Во-первых, девочка, я много чего знаю. А во-вторых, я тебя осматривала. Это не укус мира́йи. Мира́йя сбежала из террариумов кафедры и укусила студентку! Чушь несусветная! Змеи умны и не тянут в рот всякую гадость! – старушка захохотала, вытирая слезы морщинистой ладонью. Придя в себя, она продолжила: – Магия Рини сильна. Сильна и опасна. В отличие от магии стихий, она не проходит для мага бесследно. За нее надо платить. Изменить уже ничего нельзя, Дженни. Поэтому мой тебе совет – прислушивайся к себе. И если заметишь какие-то изменения – обращайся.

– Профессор Дин…

– Да? Ну, смелее! Ты же хочешь попасть ко мне на кафедру? Спрашивай!

– Вы меня осуждаете? – Джен посмотрела профессору в глаза.

Мало кто мог выдержать обжигающий взгляд старейшего зельевара. Даже Верховный маг старался этого избежать.

Принцесса смогла. Сильная девочка. Упрямая. Смелая. Ах, какая девочка! Дочка Эммы.

– Я? Нет, не осуждаю. Я вообще никого не сужу. И тебе не советую.

– Но ведь мама, она тоже…

– Эмма провела у демонов годы. Она все забыла. Думаю, это ее уберегло. Что будет теперь – не знаю. Вот и посмотрим. Еще киселя?

– Я хотела спросить.

– Да?

– Слюна опоссума. Вы ее используете в зельях?

– Слюна опоссума – смертельный яд, Дженни.

Старушка откинулась на спинку огромного мягкого кресла, утонув в нем целиком. Сухие сморщенные пальцы, словно перстнями, усыпанные разноцветными пятнами, подтянули края шали. Вязаные черепа расплылись в жутковатой улыбке.

– Я знаю. Но можно сделать очень слабый раствор. Яды в микродозах обладают целительскими свойствами. Их используют в мазях.

– Верно. Но слюна опоссума разъедает. Посмотри! Дырочки на подоле мантии говорят о том, что ты много времени проводишь с Чаем. Думаю, на твоем столе есть выжженные зеленые точки. Причем этим свойством обладает как слюна опоссума, так и слеза. Даже кровь!

– Она брала у меня кровь! – Чай обиженно ткнул пальцем в профессора Дин.

– А если раствор совсем слабый? Будет слабый ожог?

– Конечно.

– А если соединить с жиром муля?

– Будет легкое покраснение, и только. Но если ты собираешься отомстить кому-нибудь, давай придумаем что-нибудь более гуманное. Кто тебе насолил? Можно сделать так, что лицо будет идти синими пятнами всю неделю. Выглядит гораздо веселее и намного безопаснее.

– А почему это опасно?

– Даже очень слабый ожог лица оставит красноту надолго.

– Надолго, но не навсегда? – допытывалась Джен.

– Девочка… К чему ты клонишь? Что именно хочешь у меня узнать?

– Я хочу помочь маме. Вывести шрамы.

– Зачем же такие сложности! Есть масса других способов! Просто Эмма почему-то не хочет. Я ей предлагала. Но она и вспоминать сначала ничего не хотела! Думаю, скоро она ко мне обратится, и тогда я ей помогу. Не переживай. Еще киселя?

Шарль открыла глаза. Улыбнулась. Подтянула одеяло, попробовала нырнуть обратно в сон. Не получилось. Жаль. Там, в ее сне, маг с заплетенной в косичку седой прядью дарил ей огненный цветок.

Это… правда? Она и магистр Рийс. Огонь на ладони. То, что было потом?

Девушку бросило в жар. Она встала, открыла окно.

Ночь. Звезды. Вдруг стало очень холодно. Прохладный шелк рапи не согреет, а снова под одеяло… Нет! Она не заснет. Не сможет. Сердце скачет: Рийс-Рийс-Рийс…

«Рийс – это западный ветер», – думала девушка, натягивая на себя форму, в которой они ходили на занятия к Корри. Захотелось закрыть все тело. Ноги – в сапоги. Вот так. Так намного теплее и…