Последние слова трактирщик вытолкнул из себя с трудом и очень тихо. Но упоминание про урину услышали все. Дон с силой отшвырнул стол, опрокинув его. Бурда в глиняных и деревянных мисках полетела на пол.

– Хорошо! Больше места! – я скинул перевязь, плащ, шляпу, обнажил шпагу.

Мы по-прежнему стояли ближе к двери, поле брани расчищали три солдата-испанца. Офицеры что-то вполголоса обсуждали со своим главарём.

Он оставил кирасу, снял только шлем. Узкий прямой меч описал круг – пожилой воин вращал его, будто держал лёгкую рапиру. Если собирается заняться фехтованием, он – сразу труп, я моложе лет на десять, выдохнется… Но дон бросился в атаку с подкупающей простотой и рубанул справа на уровне груди, ухватив рукоять меча двумя руками. Я не рискнул парировать, лёгкая шпага запросто треснет при соприкосновении с массивным клинком, и резко присел, заметив торжествующую усмешку на седоусой испанской роже, он тут же махнул мечом слева направо, взяв гораздо ниже.

Если не знать этот трюк и потерять драгоценную долю секунды, никуда не денешься, скрюченный от ухода после удара. Но я знал, угадал его движение, когда меч ещё не тронулся по смертельной траектории, и шустро выпрыгнул вверх. Остриё шпаги вонзилось ему в лицо, поднять свой клинок для защиты он уже не успевал никакими силами ада.

Затылок предводителя звонко брякнулся на доски. Испанцы замерли, обескураженные столь быстрой развязкой. Надо ковать железо, не отходя от кассы!

– Сеньоры, повторяю предложение. Переходите ко мне на службу. Жалованье обещаю регулярное. Впоследствии – если не прощение короля Испании за разбой, то законное место у другого трона, где ваши мечи получат достойное применение. Или валите на все четыре стороны. Оружие, естественно, на пол!

– Мерси, сеньор, – отозвался офицер, оказывается, прекрасно понимавший французский. Зачем тогда клоунада с трактирным переводчиком? – Нам надо минуту посоветоваться с доном Альфредо.

Тем временем я отобрал Пашины пистолеты, сунув свои за пояс, и приказал обыскать трупы, затем, без стеснения – живых солдат. На поднятом столе с потёками баланды образовалась горка золотых монет, достаточная, впрочем, чтобы купить три или четыре подобных таверны. Практически все были сняты с тела моего противника. Рядом легли бумаги Радзивилла, стянутые лентой, покойник вряд ли читал по-польски и по-старорусски, но догадался – просто так с собой не возят иностранные документы с кучей печатей, в том числе из французского аббатства.

При виде золота лица двух донов вытянулись. Видно, их убеждали, что «золотой запас пана атамана» давно исчерпан. И моя платежеспособность подтвердилась – хотя бы на ближайший месяц.

– Сколько вам нужно людей, сеньор? – также по-французски спросил второй, названный доном Альфредо. – И как, прошу простить великодушно, к вам обращаться?

– Граф де Бюсси. Со мной Павел Ногтев. Па-вел Ног-тев, кто исказит его имя, немедля получает от него пулю в лоб. Эти… – я не слишком почтительно ткнул пальцем в сторону пехотинцев. – Они хорошие солдаты? Да что я говорю, мы вдвоём перебили четырнадцать ваших, на нас – ни царапины.

– Лучшие из наших, ваша светлость, – тон Альфредо не внушал оптимизма. – Дон Паскуале брал с собой самых верных.

– Пусть будет так – хорошие в сравнении с остальным сбро… – чувствуя, что перегибаю палку, я осёкся и уточнил: – По сравнению с остальным составом.

Второй офицер подтвердил слова дона Альфредо.

– Меня зовут дон Мурильо… – он перечислил свои титулы, равные, вероятно, количеству закопанных в землю его славных предков, но я запомнил только «Мурильо».

– Пусть будет Мурильо. А Паскудале – что был за фрукт? – я нарочно исказил фамилию дона с дыркой под глазом, очень уж ему идёт слово «паскуда».

– Дон Паскуале был Maestre de Campo, командующий терцией, по-французски соответствует званию колонеля (полковника). Двоюродный внучатый племянник императора и дальний родственник нашего короля Филиппа, – объяснил Альфредо. – Настоящий испанский дворянин из древнего рода.

– Так какого чёрта он подался грабить на большую дорогу?

– Нужда заставила, ваша светлость. Жалованье перестали присылать, не хватало денег даже рассчитаться с местными за провиант. Терция взбунтовалась. Наконец, из Мадрида вместо золота пришёл приказ: платить жалованье не меньше четырёх эскудо, снимая его с местного населения, – Альфредо развёл руками. – Что было никак невозможно. Дон Паскуале собрал полсотни наиболее надёжных людей и перекрыл дорогу из Брюсселя в Антверпен.

– И все безропотно платили?

– Конечно. Было пару стычек. Но чтобы вот так, не выслушав наши условия, путник начинал убивать наших солдат, не пощадив даже борзых…

– Вы бы выполнили моё единственное условие – пропустить нас дальше, а самим катиться в задницу? Других не приемлю. Поэтому я не тратил время на пустые разговоры. Встали у нас на пути – умрите. О собаках сожалею, эти божьи твари ни в чём не виновны.

– Понимаю, сеньор де Бюсси. Жалованье, даже солдатские четыре эскудо, нам придутся кстати, – признался Мурильо. – Но прошу пояснить, вы серьёзно обещаете восстановить нашу репутацию?

Он был небольшого роста, этот испанец, со слишком светлой кожей для выходца из Пиренейского конца Европы, и несколько старше второго офицера. Лет сорок, пора задумываться о статусе перед финишем, а потом и о душе.

– Будете служить законным властям. Пока, думаю, Провинций. Я – подданный его величества Генриха, короля Наварры, и вассал герцога Анжуйского. Во французском войске вам найдётся применение. Итак?

Мурильо с Альфредо коротко переглянулись. Солдаты, услышав про жалованье, явно собрались под мои знамёна.

– Нам принести клятву? – об этом спросил чернобровый крепыш Альфредо с короткими и очень толстыми руками. Наверно, долго таскал не меч, а копьё, оно чрезвычайно накачивает плечи и предплечья.

– Достаточно вашего слова. И, конечно, вашей верности. Я следую до Амстердама. Четыре эскудо – на это время. Там, дай бог, пересмотрим условия в лучшую сторону.

Моя маленькая личная армия составила шесть человек вместе с Павлом, но только ему я мог доверять. На ночлег мы заперлись вдвоём, ожидая подвоха от новобранцев.

– Брат, нужны они нам? – спросил витязь, пытаясь устроиться поудобнее на соломенном тюфяке.

– К сожалению. Если бы не их банда, нам не войти в Антверпен. Пойми, ворон ворону глаз не выклюет. Оденем их железные шляпки, кирасы, поскачем как испанцы. Да и потом…

– Потом, когда поплывём в сказочную западную страну, где простолюдины с золота кормят собак?

– А ты и дальше со мной? За океан? Ладно, присмотрю тебе домашней утвари. Вернёшься в Смоленск, выберешь деваху посисястее, кто же такому герою откажет, в церковь её сводишь и кидай на койку…

– На койку с бабой я бы и сейчас не против. Сколько месяцев только глазею!