Отец, обычно не вмешивающийся в жизнь Краснова, вцепился мертвой хваткой, пытаясь выяснить у меня от куда добро. В эмоциях его полыхало таким беспокойством за своего младшего и как он думал непутевого сына, что ввязался в мутную историю, что мне невольно стало стыдно за свое попадание. Но случившегося не повернуть вспять, мне только остается соответствовать образу Краснова, добавив от себя только лучшее и попытаться стать гордостью этих людей.

Я для себя еще ранее решил не проводить никаких манипуляций с разумом родственников и близких. В особенности это касается родителей и брата с сестрой с которыми мне еще предстоит познакомится. Максимум чтение эмоций и поверхностных мыслей, но и то в исключительных случаях. И никакого внушения, работы с памятью или с самой личностью. При желании я могу такого наворотить, как с тем же Антоном, который час назад проломил себе голову в камере по моей установке, но мне этика в отношении близких не чужда. А эти люди, в силу обстоятельства, теперь мне не чужие. Я себя знаю, начав раз что-то внушать или убирать из памяти, я не остановлюсь, пока эти люди не станут со всем другими личностями.

И вот слушая вопросы Краснова, мне пришлось выдумывать историю без какого-либо вмешательства в разум. Лгать без ментальных способностей мне было непривычно, так что я придумал какую-то дурацкую историю, что машину мне подарили в качестве взятки за разовую помощь уважаемым людям. Взятка Краснову старшему, как опытному адвокату прошедшему лихие 90-е была понятна. Да и маму как бывшего следователя СК это не особо задело. В условиях российской действительности, их больше напугал размер взятки в виде дорогой машины, а также возможные последствия для меня, чем сам факт совершения мною коррупционного преступления.

Но родители еще не успели разобраться, как отнестись к таким нетрудовым доходам сына, когда пришла наша соседка, давняя подруга матери. Я пользуясь моментом, быстро схватил со своей комнаты сумку с остатками денег, где еще оставалось больше 700 тысяч евро, и отнес ее в машину. Пусть там пока лежит, дальше что-нибудь придумаю. Не хотелось бы чтобы деньги обнаружили. Мама конечно соблюдает частную жизнь сына, но после таких новостей может и покопаться в вещах. А объяснить такую взятку я не смогу, не поверят.

И вот придя домой я играюсь с ребенком. Все не могу понять что с этой девочкой не так и посомневавшись, начинаю легкое сканирование. С удивлением понимаю, что она больна. Внешне обычный здоровый, красивый ребенок, но отделы мозга отвечающие за аналитическое мышление немного повреждены. Поэтому ребенок не разговаривает, не понимает обращенную речь, зациклен на повторяющихся действиях.

Я осторожно попытался исправить повреждения, но при поверхностном воздействий это было трудно. Это не со своей памятью работать. Тут пришлось ее вводить в полноценный транс и уже основательно разбираться и исправлять. Заняло у меня это приличных сил и времени. Контроль в этом теле у меня возрос, но вот работа с мозгом ребенка далась нелегко. Очень сложно не повредить детскому организму пытаясь исправить нарушение нейронной цепи, выстраивая правильные связи. Будь нарушение сложнее или ребенок по старше, я бы не справился. Итак прошел почти на грани. Но у меня получилось и теперь ребенок физически здоров.

Только одна проблема — девочка всю жизнь не воспринимала и не обрабатывала информацию. Память вообще хранится в специальных клетках головного мозга, которые выстраиваются нужным образом. Девочка информацию получала, но не понимала ее, поэтому она была сохранена, но не могла быть использована. Для этого нужно ее обучение, которое сейчас пойдет намного легче. Но зачем ждать, когда можно чуть ускорить, развив хотя бы осознанное обращение и имитацию.

Я вывел девочку из глубокого транса и ввел ее в легкое гипнотическое состояние, которое со стороны мало отличимо от транса. А дальше я начал разговаривать с девочкой, закрепляя ее понимание на свое имя и жесты, развивать имитацию и моторику.

— Ангелина, смотри мне в глаза… — я провел перед глазами девочки включенный на телефоне мультик, который как заметил вызывает ее интерес, а затем довел телефон до своих глаз фиксируя внимание девочки на своем взгляде. — Молодец Ангелина. Давай еще раз?

Пришлось повторить несколько раз, прежде чем девочка стала смотреть мне в глаза по моей просьбе и без телефона.

— Ангелина, сделай так… — хлопнул я в ладоши. Пришлось взять ее руки в ладоши и показать как хлопать. — Молодец Ангелина. Давай еще раз?

Снова пришлось несколько раз повторить, прежде чем девочка запомнила.

— Ангелина, сделай так… — я постучал ладонями по столу, снова показывая девочке как.

Все свои действия я сопровождал ментальной коррекцией и постепенно имитация у ребенка пошла легче и была закреплена. По легкости закрепления, я понял что с девочкой занимались. Вот только при наличии нарушений структурных связей нейронов, которые в это время никто не сможет диагностировать, закрепление навыков у таких детей — адский труд. Я же своими способностями, способен ускорить развитие даже здоровых детей, вот только это должно быть дозировано, не перенапрягая еще не развитый мозг.

Постепенно я усложнял занятия, иногда массируя ребенку ладошки и пальцы. Даже в это время доказано, что мелкая моторика влияет на речевой аппарат. Я уже было заканчивал, отдавшись новому для себя занятию с душой, когда меня отвлекли. Повернувшись, увидел упавшую в обморок соседку и потрясенные лица родителей.

«Бл…ть» — только и оставалось мне подумать.

Спустя некоторое время мы все собрались на кухне и отпаивали успокоительным соседку. Та даже на миг не отпускала свою дочь, словно боясь что ребенок исчезнет. Каждые секунд десять она звала ее, тщательно произнося имя и получив отклик ребенка обращенным взглядом, успокаивалась, чтобы через некоторое время опять позвать и убедится в отклике.

— Как ты это сделал Лешь? — чуть успокоившись спросила соседка, отойдя от хоть и радостного, но эмоционально сильного потрясения для нее.

Как же все неудачно получилось-то. Это же надо, с таким азартом увлекся занятиями с ребенком, что не заметил как вошли родители с соседкой. Простояли они как оказалось недолго и успели только заметить заторможенную девочку, находящуюся в состоянии легкого гипноза, уверенно выполняющую мои команды и отзываясь. А девочка ведь совсем плохая была — не понимала практически ничего. Даже ходила в подгузниках, так как родили не смогли ее приучить к туалету. А тут я со своими ментальными способностями.

И память не сотрешь, родители уже увидели мои возможности.