Откашлявшись, я оглянулась по сторонам, пытаясь найти причину моего разочарования. Море. Местами еще влажные тротуары. Горы, покрытые обильной растительностью.

«Вот где кроется причина», — поняла я.

Слева от меня возвышались огромные трубы, которые выбрасывали клубы серой массы. Я вспомнила, что Новороссийск — поставщик цемента. Многочисленные открытые карьеры залежей горных пород, складывающих эти самые горы, которые дробят и превращают в цемент десятки заводов, выбрасывая при этом обильно насыщенные цементной пылью серые тучи, безнадежно загрязняя атмосферу.

Я вспомнила, как по местному радио диктор, описывая красоты своей родины, сетовал на основную проблему Новороссийска, отмечая при этом, что ежедневно на каждого жителя города «приходится» около двухсот граммов цемента.

«Да, в таком городке мне бы не хотелось жить, — решила я. — Получается, что наш тарасовский воздух чуть ли не эталон чистоты по сравнению с местным».

Гуляя по окрестностям гостиницы, я не выпускала из своего поля зрения вход в здание. В конце концов, мои беглянки в любое время могут покинуть гостиницу, так что я должна быть начеку и во всеоружии. И действительно, уже через несколько минут из здания вышла подруга Оксаны, парикмахерша Люда. Причем она снова была одна. Женщина окинула взглядом близлежащую территорию, но, видимо, не заметив ничего подозрительного, направилась в восточную часть города. Я, выдерживая безопасное расстояние, медленно последовала за ней.

Парикмахерша шла не спеша, любуясь местными красотами. Периодически она резко поворачивала голову то в одну, то в другую сторону или резко останавливалась и оглядывала прохожих, затем снова следовала намеченным, лишь ей известным маршрутом. Казалось, что в Новороссийске она не впервые и прекрасно знает, что и где тут находится.

Я уже пожалела о том, что, выходя на улицу, не сменила свой прикид, как обычно делала в подобного рода случаях. Часто, преследуя того или иного беглеца, я кардинально меняла имидж, превращаясь то в девочку-подростка, то в дряхлую старушку. Переодевание облегчало слежку, особенно если преследуемый тип знал меня в лицо, как было сейчас, ну, и конечно, доставляло удовольствие, так как этот маскарад мне нравился. В таких случаях в ход шло все, что оказывалось под рукой: парики, различные шляпки и шляпы, комбинезоны и рубахи, платья и старушечьи юбки и так далее и тому подобное. Со временем я научилась искусно накладывать грим на лицо, подгоняя его под очередной костюм.

«Сейчас бы мне это очень пригодилось, — запоздало посетовала я. — Ведь эта дамочка знает меня в лицо».

В общем, в целях конспирации мне пришлось постоянно прятаться за очередным углом дома, в толпе прохожих, которых здесь было не так уж и много, что, в свою очередь, тоже затрудняло слежку.

Продолжая периодически оглядываться по сторонам, моя беглянка вышла на самую окраину города, где узкие улочки с двух-, трехэтажными домами сменили современные высотки. Пешеходов здесь было гораздо меньше, и моя задача усложнилась еще и тем, что здесь уже реже встречались киоски и магазинчики, за которые можно укрыться в процессе слежения. Когда же парикмахерша покинула черту города и вышла на открытую местность, я вынужденно остановилась в тени небольшого дерева и стала вести наблюдение за ней на большом расстоянии.

Путь беглянки лежал в сторону Малой Земли. Этот небольшой, известный в нашей стране участок земли, где во время Второй мировой войны высадился морской десант и шли кровопролитные бои, теперь отмечен лишь стелой и памятником да несколькими единицами боевой техники и оружия, расположившимися в специально отведенном для них месте. В это время года отдыхающих здесь практически не было, и мне не представлялось возможным укрыться в их числе, поэтому я наблюдала за женщиной с такого расстояния, с какого она не могла меня узнать и заметить.

«Черт, так ведь ничего толком и не поймешь, — бубнил мой внутренний голосок. — С таким же успехом за ней и с вертолета можно было наблюдать. Вдруг она кому по дороге что-нибудь из рук в руки передавала, шепнула там, а я и не видела. Ненавижу подобные места, никаких условий для нормальной работы».

Парикмахерша, преодолев пустырь, дошла до памятника и остановилась на несколько минут, затерявшись в десятке отдыхающих, которые фотографировались около него. Теперь она внимательно осмотрела окрестность и не спеша направилась в сторону моря к символу места высадки десанта.

Я так же не спеша проследовала к памятнику. Парикмахерша же смешалась с немногочисленными туристами на берегу моря. Она особо не выделялась среди них: осматривала памятник, любовалась Цемесской бухтой, все время находясь в гуще толпы. Казалось, ее привело сюда простое любопытство и она, наравне с другими отдыхающими, знакомится с местными достопримечательностями и красотами.

«Может быть, я напрасно притащилась в такую даль? — подумала я в этот момент. — Может быть, подруги действительно решили просто-напросто отдохнуть? — Но нет, в это верилось с трудом. — Почему тогда они выбрали не самый подходящий для отдыха город Северного Кавказа? И почему отдыхает одна парикмахерша, а Оксана пропадает где-то в гостинице? А может, она намеренно вышла первой, чтобы увести меня в места отдаленные, тогда как Оксана… Вот черт! И почему только я не подумала об этом раньше. Хотя, даже если бы и подумала, что бы изменилось? Я ничего не знаю об их планах и намерениях и все равно не сумела бы угадать, кто и что замышляет. Сознательно ли меня уводят или о моем присутствии здесь дамочки даже не догадываются?»

Тут я увидела, как из группы отдыхающих к парикмахерше приблизился мужчина. Он также особо не выделялся среди туристов, оглядывал окрестность, но в его внешности меня что-то насторожило. Я присмотрелась повнимательнее. Мужчина стоял ко мне спиной. Парикмахерша, едва повернув в его сторону голову, что-то говорила.

Я напрягла все свое зрение, пытаясь уловить, что же меня в этом мужчине настораживает. Даже на большом расстоянии было видно, как женщина возбужденно размахивала руками и отрицательно крутила головой. Так продолжалось две или три минуты. Затем мужчина качнул утвердительно головой, и собеседники разошлись в разные стороны. Парикмахерша, продолжая осматривать местность, стала удаляться от меня, а мужчина направился вдоль берега моря в сторону города. И тут я чуть не подпрыгнула от неожиданности: «Да это же Волкодав».

В следующую секунду я осмотрелась по сторонам, в надежде, что эти слова я не выкрикнула вслух и тем самым не привлекла внимания отдыхающих.

«Нет. Все спокойно занимаются своими делами, фотографируются, любуются красотами. Значит, все в порядке. За больную меня не примут, — мелькали в моей голове мысли. — Так, значит, Волкодав удачно выпал из окна поезда и теперь, вот наглость, спокойно разгуливает по городу и устраивает рандеву».

В следующую минуту в моей голове калейдоскопом закрутились вопросы:

«Что здесь делает этот бандит? И что его связывает с моей беглянкой? Откуда она знает его? Что у них общего? Как она узнала, что он будет здесь и именно сейчас? Какие у них вообще могут быть общие дела? Почему она нервничала, разговаривая с ним? Как теперь все это выяснить? Не к стенке же ее припереть, ей-богу, пока она ничего предосудительного не сделала, а что касается беглого зэка, так она скажет, что впервые видела это человека и просто ему объяснила, как куда-либо пройти. Нашла мороку на свою голову».