Я понятия не имею, почему я провоцирую мужчину. Это все для меня плохо может кончиться, но…я злюсь. На себя, на несправедливость мира, на его долбанутого папашу…

Но больше всего злюсь на то, что эти двое из-за своих извращенных желаний лишили Яну шанса на нормальную жизнь. Что там говорил Волочаев? «Поговори со своим новым мужчиной, ничто человеческое ему не чуждо».

Снова смотрю в глаза Стаса, и с ужасом понимаю, что там мало что осталось от того доброго, отзывчивого и заботливого парня, которого я когда-то полюбила. Сейчас это холодный, жесткий и расчетливый мужчина. И ему плевать на проблемы окружающих. Так что возможности достать недостающую сумму на операцию у меня снова нет. И вариант с продажей почки снова актуален.

– Оденься. Смотреть на тебя противно,– цедит сквозь зубы Стас, отстраняясь, вставая с кровати и поправляя член в штанах.

– Так, может, ты пойдешь поскорее к Константину Олеговичу и расторгнешь договор? – язвлю я, но все же поднимаюсь. Вся моя одежда состоит из нижнего белья, туфель и маски. Все остальное лежит в гримерке. Но все же вспоминаю, что в ванной всегда есть халаты, и иду за ним.

Мне в спину несется что-то нецензурное, злое, но я абстрагируюсь от всего. Так проще. Иначе мысли о том, что я упустила свой последний шанс, просто сломают меня, и я впаду в истерику. А мне нельзя. Только не при Стасе. Нельзя показать ему свою слабость и, тем более, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он узнал о дочери.

Я стираю напрочь макияж, который мне на скорую руку сделала визажист, чтобы я, как она сказала, «выглядела, как конфетка», поправляю прическу – другими словами, делаю все, чтобы оттянуть свое возвращение к Стасу.

Потому что я боюсь. Теперь это страшный человек. И он будет мстить. Обязательно. И я даже не осмелюсь представить, что меня ждет…

Но все же мне приходится покинуть свое «убежище», так как терпение у Стаса не безгранично. И не стоит сейчас его злить.

Может, стоит попробовать успокоиться и поговорить с ним? Пусть мстит. Пусть издевается, но только расторгнет контракт. Я на все согласна, все выдержу, только бы иметь возможность собрать деньги для дочери.

Но как только я выхожу, все мои надежды сыплются, как карточный домик.

– Твой муж так плохо зарабатывает, что ты стала шлюхой? – летит, едва я появляюсь. Непонимающе смотрю на Стаса. Какой еще муж? Но он сам поясняет: – Как его там звали? Глеб, кажется? Что, все, прошла бешеная любовь, о которой ты мне говорила? – продолжает издеваться Стас.

Он сидит в кресле, широко расставив ноги. Верхние пуговицы его рубашки расстегнуты, открывая вид на мускулистую грудь. Аверин потягивает коньяк и сканирует меня колючим взглядом.

Я посильнее запахиваю халат, стараясь хоть так себя защитить.

– Тебя это не касается. Не лезь в мою личную жизнь, – отворачиваюсь от него и иду к окну. Но не дохожу до цели.

Неожиданно рука Стаса с силой сжимается на моем локте, и он резко разворачивает меня к себе. Так, что я упираюсь в его грудь своей.

– Кажется, я просил никогда не отворачиваться в моем присутствии! – буквально выплевывает каждое слово, сжимая мои щеки пальцами. Заставляя смотреть в его глаза, что горят ненавистью ко мне. – Никогда. Не. Становись. Ко мне. Спиной. Особенно, когда я разговариваю с тобой. Поняла?!

Я коротко киваю, но мужчине этого мало.

– Я не слышу! – повышает голос и еще сильнее сжимает щеки. Уверена, к вечеру на моем лице выступят следы его медвежьей хватки.

– Поняла, – невнятно произношу, насколько позволяет рука Стаса.

– Умница. И да, теперь твоя личная жизнь связана со мной. И я буду в нее лезть, – холодно бросает, убирая руку и одновременно отталкивая меня, как будто я ему до безобразия противна. Хотя, наверно, так и есть. Я же обычная шлюха. Пусть и спала только со Стасом.

Аверин снова отходит к бару и наливает себе коньяк.

Думаю, сейчас не лучшее время для разговора, мы можем наломать дров сгоряча. Нам обоим нужно отойти от шока и просто подумать, как поступить дальше. Остынем и поговорим, как цивилизованные люди. В конце концов, мы – просто бывшие друг для друга, хоть и расстались не очень хорошо. Да, понимаю, у Стаса есть причины меня ненавидеть, но не убить.

Поэтому решаю тихо удалиться, чтобы лишний раз не действовать Стасу на нервы. Но едва я делаю пару шагов в сторону двери, как за спиной раздается стальное:

– Стоять.

Останавливаюсь, но не поворачиваюсь. Затылком чувствую, что мужчина подошел и стоит прямо за мной. Пульс учащается, я глубоко дышу, стараясь унять неожиданное возбуждение, которое распространяется по всему телу. Да, каким бы не был Стас, а мое тело всегда и в любой ситуации будет реагировать на него одинаково: оно предаст меня в любой неподходящий момент. И я отдамся на волю чувствам, эмоциям и в сильные руки этого мужчины.

– Куда собралась? – вкрадчиво интересуется, отводя в сторону прядь моих волос и касаясь бешено пульсирующей вены.

– Хочу уйти, чтобы дать тебе возможность подумать. Возможно, расторжение контракта…– предпринимаю последнюю попытку воззвать к разуму бывшего жениха, но он жестко и безапелляционно прерывает меня.

– Никакого расторжения не будет. Теперь ты – моя собственность, Кира. Моя личная сексуальная игрушка. И, поверь, я найду тебе применение.

Вот этого-то я как раз и боюсь…

Глава 21

Кира

– Я в этом и не сомневаюсь, – роняю, отведя взгляд в сторону. Несмотря на то, что я «работала», пусть и недолго, в «Бархате», подобные разговоры все равно смущают меня.

Неожиданно Стас разворачивается и идет к выходу.

– Сегодня я не буду использовать тебя по назначению, – холодно и язвительно бросает через плечо, вновь указывая мне, что я – всего лишь игрушка и не имею никакого права голоса. Что меня можно унижать. Обижать. Вытирать об меня ноги. А я должна все стерпеть и молчать. Ведь теперь это мое предназначение. Пока не выплачу весь долг. – Настроение пропало. Пошли.

– Куда? – спрашиваю, не двигаясь с места. У меня нет планов проводить время со Стасом или кем бы то ни было: моя бусинка ждет меня, я отпросилась ненадолго и не намерена нарушать данное дочери обещание.

– Отвезу тебя домой. Заодно узнаю адрес. Чтобы быть уверенным, что ты не обманула.

– Я могу назвать любой адрес, – возражаю с ехидной улыбкой, но тут же жалею о сказанном.

– Не советую так…шутить, девочка. Последствия могут быть очень